Воин Русского мира

Петруша покивал, потом, испугавшись, что Крылатый человек его не поймет, пискнул едва слышно:

— Я сижу и мне не страшно.

Ах, если б и ему такие крылья! Но он ещё слишком мал, пока не заслужил, ни капли крови за Господа не пролил. Вот только Шуратка отслужила за них всех. При мысли о сестре, в глазах у Петруши снова помутилось. Щеки сделались мокры. Он вытер лицо рукавом, снова глянул вниз и снова увидел Киборга. Откуда он взялся? Командир Пастухов почему-то рассматривал Крылатого человека через прицел своего автомата. Нет, он не станет стрелять в товарища. Да товарищи ли они?.. Петруша совсем запутался, а Киборг подкрадывался всё ближе к Крылатому, не отнимая глаза от прицела. Крылатый человек стоял неподвижно, руки в брюки. Петруша предполагал, что он всё ещё улыбается. А Киборг боится его — это Петруша знал наверняка.

— Ты в меня целишься? — спросил Крылатый, не вынимая рук из карманов. — Странно!

— Она там, — отозвался Киборг.

— Где? Кто? — Крылатый завертел головой. Так и есть, он всё ещё улыбается.

Киборг молчал. Петруша завороженно смотрел, как красивый человек в «балаклаве» нажимает на спусковой крючок своего «вихря». Петруша знал: можно стрелять очередями, можно и одиночными выстрелами. Сейчас Киборг не будет стрелять очередями. Он видит кого-то в кустах за спиной Крылатого. Но кого?.. Ладонь Петруши разжалась. Шнурки выскользнули из неё. Он смотрел, как его заношенные, с истертыми носами ботинки, купленные матерью минувшей осенью, летят вниз.

— Боже, яви нам свою волю! — прошептал Петруша.

Правый ботинок ударил Киборга по плечу. Левый упал прямехонько на короткий ствол «вихря». Прилетевшая невесть откуда пуля, рассекла ремень на плече Киборга и сумка с боекомплектом с громким стуком упала на землю. Киборг пошатнулся. Нет, командир Пастухов не получил раны. Ура! Он просто испугался! Петруша зажал рот ладонями, стараясь затолкать назад вопль восторга. А Киборг уже лежал на земле.

— Ложись! У соседней пятиэтажки снайпер! — кричал он.

Петруша явственно услышал ответ Крылатого человека:

— Вот потому-то я и не люблю мелкий калибр. Не надежен! А снайперу я не нужен. Зачем я ему? Я всего лишь дядька при барчуке — не более того.

Где-то неподалеку, но вне пределов видимости, надсадно взревел мотор, послышались отрывистые выкрики и протяжная матерная брань — команда Пастухов убиралась восвояси. Киборг с завидным проворством шмыгнул за угол дома, к своим. Бабушка всё еще лежала неподвижно на алой простыне. Где же Шуратка?.. Неужели Пастухи забрали её с собой, чтобы высечь?

На спуск с верхушки бука ушло не более минуты. Пара рискованных шагов, балюстрада балкона, осторожные шаги по битому стеклу, тошнотворный дух пороховой гари и ещё чего-то сладостно страшного. Горло сдавила жесткая рука. Петруша плотно сомкнул губы, не давая ей проникнуть в рот и глотку. Он всегда голоден, и это хорошо! Поэтому теперь его не вытошнит. Нечем ему блевать. Он хотел подойти к бабушке, потрогать, удостовериться в последней надежде на чудо. Вдруг да она ещё дышит, тогда…

— Не трогай её, — попросил Крылатый. — Потом, попозже попрощаешься.

Сильная рука обняла Петрушу. Ах, как стыдно! Его всё-таки вырвало прямо на брюки Крылатого человека, а тот почему-то не захотел отстраниться. Неужели приятно?..

— Ты всегда меня спасаешь. — Петруша хотел быть благодарным, но слезы почему-то лились из глаз, и под носом сделалось мокро. — Бабушка — глупая. Она ловила пальцами пули. Разве можно так?

Ему хотелось поцеловать Крылатого человека, но прижаться перепачканным лицом к его щеке казалось просто немыслимым. Тогда Петруша обеими своими чумазыми ручками схватил его огромную ладонь и прижался лицом к ней.

— Эй! — Крылатый попытался вырвать руку, но действовал вяло, и Петруша мог долго стоять так, прижимаясь всем телом к его ноге, а лицом — к ладони.

* * *

Может быть, конец света и не наступил, если из крана всё ещё течет вода. Так рассуждал Травень, умывая сынишку Ивана. Пока парень прополоскал рот и чистил зубы, Сашка оценил убожество обстановки: давно не крашенные, в бурых потеках стены, разболтанные краны, изрыгающие ржавую струю едва теплой воды, потеки ржавчины на эмали ванной, раковина с отбитым краем, а над ней — треснувшее по диагонали зеркало. Над ванной, на веревках забыто давно просохшее, серое, ветхое бельишко. На потемневших эмалевых бортиках ванной тут и там — коричневатые обмылки. Сашка улыбнулся, заметив в углу, среди лежалого хлама и унылой запущенности, утенка из желтого полистирола.

— Я знаю, кто ворует у Черноокого «зубной порошок». — Мальчик поднял на него чистое лицо.

Внезапная и счастливая улыбка сделала его похожим на персонажа из старых советских мультиков. Он крепко ухватил Травня за руку, словно боялся, что тот сбежит. Похоже, кто-то в Пустополье уже успел полюбить Сашку.

— Я знаю, где вор прячет добычу. — При слове «вор» мальчишка покривился, но продолжал без запинки: — Я знаю все углы и места между прошлым и настоящим, где слуги Черноокого и Бумажный Тюльпан прячут отраву…