ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Тем не менее, я посмотрела на трибуны и, конечно, некоторые подняли руки. Глупцы! подумала я. У вас есть какие-нибудь мысли в голове? Это плохо для вас кончится.

Но тут у меня перехватило дыхание.

— Что случилось? — спросила Иносента.

— Мне кажется, я вижу своего брата.

— Что, терция-генерала?

— Нет, Поль на сцене, — сказала я, затем указала пальцем. — Вон там. Мужчина с поднятой рукой.

Я чуть не сказала «идиота», но это неправильно — оскорблять члена семьи, даже если это заслуженно.

Но я подумала: Опусти руку, ты, идиот!

— Клянусь объятиями Костлявой матери, он бретер, — сказала Иносента.

— Это плохо? — спросила я.

— Зависит от того, что ты подразумеваешь под «плохим». У него меньше шансов умереть от кусачих, но ревнивый муж — это совсем другое дело.

Я чувствовала, что должна как-то защитить его.

— Может быть, у него есть на это причина.

Иносента только усмехнулась.

Мое сердце упало, когда я увидела, как Прагматик указывает на моего брата.

Нет, нет, нет, пожалуйста, ради Костлявой, нет!

Костлявая? Не Сат? У меня не было времени подумать об этом в тот момент, но, думаю, это была моя первая молитва к Моей самой терпеливой госпоже.

Мигаед уже опустил руку и теперь смеялся со своими товарищами.

Он поднял руку в шутку.

На мгновение я представила, как убиваю его сама.

— Вы. В зеленом, — сказала прима-генерал.

Мигаед был одет в алое.

Я подняла глаза и увидела другого бретера, судя по виду, галлардийца, в красивом камзоле зеленого цвета, который поднимал руку более настойчиво, чем Мигаед, и стоял почти прямо у него за спиной. Прагматик спросила этого человека, как его зовут и с кем он поссорился.

— Со мной, — сказала испантийская мечница с красным поясом на стройных бедрах. — Я дама Изафреа дом Орван, рыцарь ордена Коскабре, и я завоевала расположение его жены, которой сэр Франсан изменял со многими другими женщинами в течение некоторого времени.

— И ты гордишься этим, ты, красноротая сорнийская шлюха? — спросил сэр Франсан. — Тебя следовало выпороть и заставить тащить тележку с дерьмом, а не удостаивать чести с дуэлью и кругом.

— Достаточно, — сказала Прагматик, поднимая жезл над головой, что означало Повинуйтесь мне. — Итак, вы оба стремитесь защитить свою честь?

Они стремились.

— Очень хорошо. Подойдите сюда, пожалуйста.

Они прошли сквозь ряды людей, собравшихся в амфитеатре, чтобы предстать перед своей новой главнокомандующей, гордо выпрямившись и пристально глядя друг на друга.

— Я приказываю вам обоим снять доспехи и нижнее белье и предстать перед армией обнаженными, каждый со своим оружием по выбору.

— Что!? — спросил Франсан, его глаза смешно расширились.

Рыцарь Коскабре выглядела не менее потрясенной.

— Я ясно выразилась?

— Но я протестую, — сказал галлардиец. — Мы здесь, чтобы защитить нашу честь, или, по крайней мере, я, но...

— Если вы еще раз не подчинитесь, сэр, я прикажу вас повесить за нарушение субординации. Пожалуйста, попробуйте меня в этом.

Он этого не сделал.

— А теперь позовите своих оруженосцев и попросите их помочь вам раздеться, пока на вас не останется ни единой нитки, или будет то же самое.

По рядам пронесся ропот, но он стих, когда мужчина и женщина позвали своих секундантов и сняли доспехи и одежду. Поскольку это заняло некоторое время, Прагматик дала сигнал трубам и барабанам сыграть бодрый марш.

Когда, наконец, два рыцаря встали так, как их сотворили боги, и взялись за оружие перед притихшей толпой, главнокомандующая подняла свой жезл.

Музыка оборвалась.

Бретер и рыцарь посмотрели друг на друга, затем на командующую, а затем приняли боевые позы. Спантийка встала в низкую стойку, выставив вперед спадин в позе большого рога, кинжал был поднят над головой движением, напоминающим змеиную голову. Галлардиец поднял свой длинный меч по-петушиному, прямо вверх, и выставил левую ногу вперед, готовый нанести мощный удар. Кто-то громко рассмеялся в амфитеатре, и я подумала, что это, вероятно, из-за растительности на теле бретера, которой было много, особенно из-за львиной гривы, обрамлявшей его розовую мужественность.

Жезл опустился.

— Сражайтесь, — сказала прима-генерал.

Бойцы кружили по кругу, не нанося ударов.

Это продолжалось долго, дольше, чем можно было бы объяснить военной осторожностью, и они обменялись лишь несколькими пробными выпадами.

— Ну? — спросила Прагматик. — Вы, что, не слышали моего приказа? Я сказала сражаться, а не танцевать.

— Я... я передумал, — сказал сер Франсан, — и буду удовлетворен, если дама Изафреа согласится.

Прагматик заговорила прежде, чем дама Изафреа успела ответить:

— Ну, а я не удовлетворена. Я приказала вам сражаться, и вам, черт возьми, лучше подчиниться.

Женщина, осознав серьезность своего положения, изо всех сил ударила галлардийца по ногам, и он едва успел откинуть назад задницу и ноги, его мужское достоинство дернулось, и он рубанул нападавшую в голову.

Спадин поймал его клинок.