ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

При виде меня его глаза расширились, и он широко улыбнулся.

— Гальвича! — сказал он, подходя, чтобы обнять меня. — Когда ты приехала в Эспалле?

Я не сказал ему о том, что он встретил меня на улице, и еще меньше о том, как я нашла его в отключке, когда зашла к нему позже. Выпивка преследует всех в нашей семье, но, похоже, она приметила Мигаеда, как волк примечает больного оленя.

Вскоре после этого объявили об Амиэле, и мы вчетвером обнялись. Я бы предпочла, чтобы это было сделано наедине, но, нравится мне это или нет, дом Брага — политический дом, поэтому вид трех сыновей и одной странной дочери, которые с оружием в руках служат королю, — сильное событие. Глядя на нас, было ясно, что мы — семья. Да, Амиэль был наименее атлетичным и худым, как веник; Поль был самым высоким, широкоплечим и властным, но его волосы уже начинали редеть; Мигаед был красив, хитёр и готов смотреть, как работают другие. А я? Что они видели, когда смотрели на меня? Ничего, наверное. Ничего, что можно было бы выгодно выдать замуж. Ничего, что годилось бы для командования или управления государством, или даже для выполнения самой утомительной обязанности — ведения беседы за ужином. Кусок простого дерева, готовый к обработке резцом.

Я была рада увидеть своих братьев, но больше всего мне не терпелось поскорее покончить с этим, забраться к Иносенте и просто обнять ее без слов.

Хотя я бы солгала, если бы сказала, что мне было не интересно узнать, какое вино будет открыто. Наверное, наше домашнее вино, и оно лучшее в мире.

Я была права, и вскоре мои зубы стали фиолетовыми от винограда сорта брага.

Конечно, бойцы Мигаеда говорили слишком много и слишком громко. Мои уши отвыкли от мужских голосов, более низких и резких, чем у дам — лягушек-быков среди сверчков.

Хуже всего был округлый дом Гатан, с свежевыкрашенными усами и только что выстиранным, но уже запачканным краской воротничком; два кабана на его доспехах выглядели более готовыми к бою, чем человек, который их носил. Теперь он рассказал пошлую историю, которая должна была выставить Мигаеда великодушным и мудрым, но кто из действительно мудрых позволит клоуну говорить за себя?

— И вот мы пересекаем площадь с мозаикой колибри, как она называется?

— Площадь Колибри, — сказал Мигаед, как раз вовремя, и вызвал всеобщий смех. У него был дар делать шутки из ничего.

— Да, но по-галлардийски?

— Какая разница? — сказал Мигаед и получил еще один взрыв смеха.

— Ну, как бы они ни называлась, Мигаед выслеживает продавца собак. Вы знаете, один из тех парней, которые сговорились нашпиговать салом свою кладовую, отлавливая бездомных животных и продавая их на мясо.

Я видела этого торговца собаками на Площади Нектара, как, по словам Амиэля, она действительно называлась — когда-то там росли огромные лозы сладких желтых цветов на решетках, и говорили: пока пролезаешь сквозь них, нужно было отогонять колибри рукой. Продавец собак представлял собой жалкую фигуру в широкополой шляпе цвета ржавчины — можно было сказать, что когда-то эта шляпа была красивой, но теперь он отбрасывал жалкую тень, а складки на его шее были забиты грязью.

Дом Гатан продолжил:

— Этих бродяг нелегко поймать, когда они сбиваются в стаю, как многие из них сейчас, и большинство людей слишком любят собак, чтобы их есть, пока не станут помирать с голоду, и тогда они будут есть подошвы с вашей обуви. Но раз уж бедная собака оказалась в клетке, значит, разрешение было дано, так? Это не вы заявили, что «этого дружелюбного парня можно съесть», это сделал продавец собак. Так что он берет у вас деньги, шлепает дворняжку по голове, запихивает ее в мешок и вы с ним уходите.

Всем за столом, казалось, наскучил этот человек, кроме Прагматик. Она смотрела на него по-другому, как будто размышляла, какое военное применение она могла бы найти этому тщеславному, избалованному человеку. Приманка, решила я. Думаю, она размышляла, не использовать ли этого человека в качестве приманки.

Теперь я представила Прагматик в роли продавца собак, только с клеткой, полной людей, и гоблином, указывающим на дом Гатана. Она берет деньги, хлопает Гатана по голове, засовывает его в очень большой мешок и все. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться. В детстве я делала это чаще, чем многие могут себе представить.

— Итак, Мигаед подъезжает к нему...

— На чем он едет? — спросила Прагматик.

— Прошу прощения, прима-генерал?

— На чем он ехал? Вы сказали, он ехал верхом.

— Ну, это просто такая манера говорить.

— Понятно, — сказала она, делая маленький глоток бренди. Насколько я знаю, в тот вечер она выпила только один бокал. — Пожалуйста, продолжайте.

Дом Гатан сделал большой глоток вина, как мне показалось, для храбрости. Он забудет о представлении в амфитеатре не раньше, чем я.