ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Вскоре после того, как мы снова прошли мост, птицы заволновались и начали указывать клювами в направлении линии деревьев за лавандовым полем. Иносента была самой высокопоставленной, поэтому она показала на пальцах, что нам надо пойти и посмотреть — именно так вели себя наши птицы, когда чуяли запах мертвых гоблинов, которых мы использовали для их тренировки. Я подумала возможно, эти тоже будут мертвы, но потом устыдилась своей трусости из-за того, что надеялась на это. Мы надели шлемы, которые не надевали из-за жары, затем сняли щиты со спин и обнажили мечи. Мы рассредоточились, чтобы у каждой из нас было по птице с обоих сторон и чуть впереди, в виде тройного повернутого V. Это было наше самое обычное построение, и если я когда-либо и не говорила, как мы выстраивались в бою, то мы выстраивались именно так. Рыцарь сзади, корвиды прямо перед нами. Поскольку их глаза были расположены по бокам головы, они могли легко видеть наши команды руками и были обучены внимательно за ними следить.

Мы шли широкими шагами, держа щиты перед собой чуть ниже глаз, подтянув подбородки и отведя спадины вниз и в сторону. Щит имел форму капли, с обрезанной нижней частью, слегка закругленной верхней и сужался книзу, чтобы обеспечить некоторую защиту ногам. Конечно, щит для калар-байата круглый, и я предпочитаю путешествовать с круглым щитом, но, как я вскоре выяснила, этот тоже хорош для войны.

Я услышала треск среди деревьев,

Та!

затем что-то вроде свиста,

Тххххххххью!

затем

Ка-ТАК!

Щит содрогнулся, и я поняла, что в него попали. Я невольно вскрикнула.

— Ай!

Иносента ткнула большим пальцем в сторону деревьев, подавая сигнал к атаке, затем развела руками, подавая сигнал дрожать.

Птицы пригнули головы и побежали, а мы побежали за ними.

Они начали быстро махать крыльями у себя над головами.

Я услышала еще два выстрела из арбалетов кусачих,

ТА-ТА!

и увидела размытое пятно высоко справа от себя, и болт ударил в мой шлем сбоку, отбитый крылом Далгаты.

Почти на месте!

Я была напугана, так напугана, что, внезапно, все мои тренировки показались далекими.

Их запах поразил меня, боги, это было ужасно, и я заметила движение в ветвях.

Я подумала, что их совсем немного, и они пытаются убежать от наших корвидов.

Я не могла их винить.

Сказать, что наши птицы убили гоблинов в тот день, было бы недостаточно сильно.

Они их уничтожили.

Они резали гоблинов своими металлическими шпорами, били крыльями, но больше всего они раздирали их клювами. Я заметила, как в воздухе пролетела маленькая конечность — Беллу́ просто откусил руку одному из них и подбросил ее к яркому небу, а затем отшвырнул гоблина в сторону, чтобы тут же броситься за другим. Я обрушилась на раненого, который попытался прикрыть голову от моего удара больше не существовавшей рукой, и поднял другую руку с маленьким мечом в ней, его черные маленькие глазки на мгновение побелели, когда перепонка закрылась, чтобы их защитить. Я уперлась плечом в щит и врезалась в гоблина, ожидая сбить существо с ног, но этого не произошло. Кусачие на удивление легкие, и в них есть что-то напряженное и упругое. Он просто отскочил назад, хотя любой человек бы упал, и быстро полоснул меня по лицу. Я пригнулась, принимая удар на шлем, а затем нанесла сильный удар по его телу. Мой меч прошел сквозь его пеньковую одежду и попал во внутренности, и он вздрогнул, сомкнулся вокруг моего меча и упал, зацепившись крюком оставшейся руки за мою кольчугу.

Я попыталась высвободить руку, но я была схвачена.

Существо замерло вокруг моего оружия и превратилось в якорь.

На меня надвигался другой гоблин с чем-то вроде дубинки, но он был медленнее из-за своего огромного раздутого живота. Я приготовила щит, но он так и не достиг меня.

Далгата, моя костлявая, злая девочка, прыгнула и откусила ему голову, и меня окатило его кровью, которая была теплой и густой, как масло, и еще с каким-то отвратительным запахом.

Я снова попыталась высвободить меч, но теперь моя рука была скользкой от крови, и я не могла унять дрожь.

Иносента, стряхивая кровь со своего топора, подошла и помогла мне.

— Успокойся, не двигайся, — сказала она. — Мы их прикончили.

Я перестала пытаться.

Голова моего гоблина откинулась назад, его глаза все еще были белыми, а перепонки сомкнулись, как всегда, когда кусачий умирает. Его пасть открылась, обнажив ужасные, острые, неправильной формы зубы. Видеть, как этот маленький, вонючий трупик повис на мне, вцепившись зубами, как речная рыба, было невыносимо. Меня дважды тошнило, но я сумела удержать свою еду в желудке.

Иносента показала мне, где его крюк зацепился за звенья моей кольчуги.

— Упрись сапогом ему в лицо и дерни изо всех сил.

Я подавила тошноту и сделал, как она сказала, но не смогла освободиться.

— Мне, что, обязательно называть тебя соплячкой?

— Что… Что? — сказала я.

— Сильнее, соплячка! — рявкнула Иносента.

Я изо всех сил толкнулась сапогом и выдернула руку.

Его крючок отломился, и я освободилась.

— Сколько… сколько их было?

— Восемь.