ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Кто-то ловил солнечные лучи осколком зеркала.

— Сами? — спросила я.

— Дама Гальва! — воскликнул мальчик, спускаясь с дерева. С ним были еще один мальчик и маленькая девочка, и я снова подумала о уличных кошках, которые проворнее и осторожнее амбарных.

Сами не боялся птиц, даже слишком, и я попросила остальных отогнать их назад, когда он подошел, чтобы обнять меня.

Я спросила его через Алисенн, не его ли сестра эта маленькая девочка, и он отрицательно покачал головой, указывая на дерево. Симпатичная девушка лет шестнадцати или около того, улыбаясь нам, спустила веревочную лестницу.

Мы привязали птиц, и Иносента бросила им объедки. Пока они дрались из-за них, вставая в позу и хлопая крыльями, мы поднялись в домик на дереве, чтобы пообедать с этими юными выжившими жителями Эспалле.

Само жилье было искусно спроектировано, с глинобитными стенами и соломенной крышей, а также с небольшой глиняной печью и дымоходом. Проемы, служившие окнами, были завешаны найденными кусочками разноцветного стекла, и они переливались на ветру, отбрасывая приятный свет. Сестра, которую звали Ларметт, построила почти все сама. Их отец был лесорубом и плотником, и она разделила его дар и унаследовала его инструменты. Остальные дети тоже были сиротами. Я извинилась за то, что принесла так мало мяса, но они посмеялись надо мной, сказав, что такого количества мяса они не видели ни разу с довоенных времен. Они питались бе́лками, птичьими яйцами, ягодами и личинками, добытыми в кронах деревьев, а после прихода испантийской армии — попрошайничеством в городе.

Ларметт оказалась прекрасной поварихой.

Она нашла чеснок на заброшенных фермах, немного голубой моркови и улиток. Вместе с хлебом, который, как я уже говорила, был невкусным, но сытным, каждому досталось вдоволь. Я также разделила бурдюк с вином, хотя и разбавила его водой, так как это было лучше для детей.

Я подарила Ларметт кусок ткани, который нашла на рынке перед отъездом из Испантии. Это была та вещь, которую я доставала, когда хотела увидеть немного цвета. Для меня это была всего лишь безделушка с рисунком в виде птиц и цветов, выполненных в приятных золотисто-желтых и насыщенно-синих тонах, но Ларметт поднесла ее к лицу и понюхала. Затем она обернула его вокруг своей узкой талии, как пояс, и сказала, что это самая красивая вещь, которая у нее есть. Действительно, ткань выделялась на фоне ее простого, грязного льняного платья и подчеркивала цвет ее глаз, которые, как я только сейчас заметила, были синими, как и ткань.

Ее глаза стали влажными.

Как и мои.

Перед тем как уйти, мы познакомили детей с птицами.

— Они действительно убьют гоблинов? — спросила маленькая девочка. Весь ужин она была молчалива, как камень.

— Я верю, что так и будет, — сказала я, и, когда Алисенн перевела, Ларметт улыбнулась своей первой улыбкой с тех пор, как я встретила ее, обняла меня за талию и некоторое время не отпускала. Я чувствовала себя неловко, потому что подумала, что она, возможно, простолюдинка, но, как оказалось, она просто слишком много повидала. Они все слишком много повидали, и я боялась, что они увидят еще больше. Мне очень хотелось верить, что наши птицы убьют гоблинов, но я не знала. Я чувствовала себя глупой и слабой, неспособной сказать этим детям что-либо полезное или спасти их от тех ужасов, которые их ожидали. На какой хороший исход они могли здесь рассчитывать?

Я сказала Сами, что армия скоро уйдет.

— Мы знаем, — ответил он.

— Что вы будете делать? — спросила я.

Ларметт была больше похожа на женщину, чем на девочку, когда сказала:

— Последуем за ней.

Это меня обеспокоило.

В армии теперь было больше дам, чем мужчин, но мужчин все еще хватало, чтобы творить зло, и не все дамы способны противостоять худшим мужским порывам.

Эта девушка была слишком хорошенькой, чтобы находиться рядом с войной.

Я дала ей столько серебра, что у нее округлились глаза, и сказала:

— Да, следуй за нами. Но только ради безопасности. Ничего больше. Если тебе нужны деньги, возьми напрокат пилу и займись ремонтом — каждой армии нужны плотники. Ты понимаешь?

Алисенн добавила к моему серьезному взгляду свой, когда повторила это на галлардийском.

Ларметт кивнула, но, я думаю, только для того, чтобы сказать, что она поняла.

Мы вышли и направились обратно в Эспалле.

Многое произошло, прежде чем мы добрались туда.

 

15

 

Первое, что подсказывает тебе, что гоблин где-то рядом, — если, конечно, ты не получил арбалетный болт в кишки — это запах. С этим запахом не сравнится ни один другой, и, ощутив его снова, ты всегда вспомнишь первый раз. Я могу только сказать, что это влажный запах, и он достаточно сильный, чтобы вызвать спазм в желудке. Я видела, как людей тошнило, когда они впервые с ним сталкивались.