ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

— Мы не можем пожелать друг другу спокойной ночи, пока не проведем спарринг! — сказал он, и я на мгновение забеспокоился, что он имеет в виду меня, но потом, с еще большим ужасом, понял, что он имеет в виду Гальву. Теперь он теребил висевший у него на поясе меч, тонкий и быстрый клинок, предназначенный для поединков без доспехов, и я думаю, что на самом деле он хотел испробовать его против спадина Гальвы, который предназначен для убийства.

— Чепуха, — сказал Поль, кладя свою руку на руку Мигаеда, лежащую на рукояти меча. — Ты слишком пьян, чтобы стоять на слабом ветру, не говоря уже о том, чтобы танцевать с острой сталью.

— Ты прав, — сказал он, беря две палочки из кучи хвороста. — У нас должны быть деревянные мечи. И мы должны устроить состязание. Ты знаешь, я был оскорблен.

— Что ты несешь? — спросил Поль.

— Оскорблен ей. Или отцом. Это довольно неясно. Но все это содержится в этом ядовитом... послании... и я оскорблен.

При этих словах Мигаед достал из кармана письмо и помахал им, прежде чем бросить на садовую дорожку, рядом с изящной статуэткой белки, которую я раньше не заметил.

Поль взял письмо, не открывая его.

— Иди спать, Миги.

— Ты знаешь, отец хочет, чтобы я отдал ей щит дедушки?

Мое сердце возликовало от этих слов, потому что я тоже этого хотел.

— Ты его проиграл, — напомнил ему Поль.

— Что ж, я отдам его ей. После того, как мы проведем спарринг. Она может даже использовать щит в нашем поединке, чтобы уравнять шансы.

Теперь он целеустремленно направился ко Рту Бури, прислоненному к дереву.

— У меня уже есть щит, — сказала Гальва. — Идем, Амиэль.

Несмотря на ее слова, я видела, что ее взгляд прикован к Рту Бури.

В глубине души она понимала, что по праву щит должен быть ее, но она была слишком гордой.

— Возьми это! — сказал Мигаед, указывая на письмо.

Поль склонил голову, чтобы прочитать письмо, хотя для него было бы лучше приглядеть за нашим братом.

— Я не могу поверить в искренность подарка в твоем нынешнем состоянии, — сказала Гальва, все еще глядя на щит. — И я не буду с тобой драться.

Здесь я должен сказать, что однажды, после того как отец навестил Гальву ближе к концу ее учебы, он собрал троих мальчиков вместе и сказал, что мы никогда не должны устраивать с ней спарринг.

— Почему нет? — спросил Мигаед.

Отец тщательно обдумал свои слова, прежде чем сказать:

— Тот, кто учился и считает себя способным, может погибнуть, обнаружив, насколько меньше он знает, чем думает.

Мигаед бросил ей палку для дуэли, но она обошла палку.