ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Когда кто-то из членов семьи впервые начинает причинять тебе боль, он может выбрать из множества видов оружия, все они острые и наверняка прольют кровь. Первые порезы — самые страшные, хотя каждый порез будет причинять боль, независимо от того, насколько хорошо ты научишься это скрывать. Я хотела возразить, что не приводила сюда своего ланзу, что я не знала, что он будет здесь, что я предпочла бы, чтобы мы наткнулись на любую другую группу офицеров в доспехах, грабящих крестьян. Но я промолчала, потому что, по правде говоря, то, как квартирмейстер прихлопнул быка, напомнило мне о том, как Мигаед схватил меня в Эспалле, и это заставило меня задуматься о том, каким толстым был дом Гатан, и как могло случиться, что он так и остался толстым здесь. Какая-то часть меня, должно быть, знала, что рано или поздно мы обнаружим, что именно эти люди делают именно это…

Дом Гатан с некоторым усилием развернул своего осла к пятидесяти или около того солдатам, которые на самом деле находились под командованием Мигаеда. В основном это были такие же дисциплинированные люди, как и командовавшие ими офицеры, но без учета происхождения. Это были суровые люди и дамы, вооруженные копьями и цепами, и было видно, что им повезло оказаться в отряде, который так мало сражался и так хорошо питался.

Было видно, что они сделают многое, чтобы сохранить все как есть.

Дон Гатан не сказал ничего такого, чтобы его могли бы повесить за неподчинение — дисциплина во времена гоблинских войн не была шуткой, когда она действительно обрушивалась на тебя, — но он так повел глазами, что солдаты Мигаеда поняли: происходит что-то ужасное. Солдаты не напали на нас, но они встали между нами и повозкой, которую некоторые из них все еще загружали. Эти последние грузили не еду, а рулоны ткани, маленькую арфу и сундук с деньгами, покрытый грязью. Он был закопан. Позже я спросила себя, какие грубые средства были использованы, чтобы убедить владельца сундука сказать, где он был спрятан.

Было видно, что птицы заставляли мародеров нервничать, но они были не только напуганы, но и рассержены, и среди них было больше мужчин, чем в других подразделениях.

Многим мужчинам не нравится, когда женщина указывает им, что делать, и они будут действовать вопреки собственным интересам, бросая ей вызов.

Мигаед подошел к нам, на спине у него висел дедушкин щит, а в нескольких шагах за ним следовали гальтский Босоногий и шестеро богатеньких молодчиков. Он казался трезвым, и это подсказало мне, что у них закончилось вино. Неудивительно, учитывая скоростью, с которой они выпивали бочки, а новые появлялись редко. На большей части Галлардии виноделие практически прекратилось, и так продолжалось уже два года.

— Ты действительно собираешься это сделать, Гальва? — спросил он, возможно, решив, что лучше не называть меня Гальвикой. — Ты действительно собираешься воспользоваться приказом нашего брата, чтобы забрать всю мою гребаную еду?

— При всем уважении, сикст-генерал, не дагера дом Брага отдает здесь приказы...

— О, неужели, ланзамачур? И почему именно, учитывая тот факт, что наш отец — герцог Родригу дом Брага, а ваше имя от меня ускользает?

Я открыла было рот, чтобы заговорить, но потом поняла, что лучше помолчать. И я почувствовала, что Иносента стоит слева от меня, и заметила, что у нее за спиной нет топора.

— Не мой отец, а я сама сражалась в Войне молотильщиков под командованием графа Маревана Кодореча дом Надана, — сказала Нува, — хотя мой отец сражался в Войне рыцарей, и на нем больше шрамов, чем могут показать все ваши офицеры, вместе взятые. Если у вас есть какие-либо претензии к моему званию, я предлагаю вам обсудить это со своим начальством, в котором нет недостатка.

Корвиды были взволнованы, предчувствуя насилие, что не сделало их несчастными, хотя их и смущало отсутствие гоблинов. Эти птицы были хорошо обучены не причинять вреда людям, но у некоторых это получалось лучше, чем у других.

Кади попытался подобраться поближе к шеренге солдат, которые стояли перед нами, но Иносента оттянула его назад.

— Контролируйте своих животных, ланзамачур, — сказал Мигаед.

— Ваши люди возбудили их, сикст-генерал. Возможно, вам следует отозвать ваших солдат, чтобы мы могли...

— Забрать всю нашу еду?

— Только половину. Но если птицы еще больше возбудятся, им, возможно, понадобится больше.

Ноздри Мигаеда раздулись так широко, что я подумала, что дом Гатан и его конкубина могли бы проскакать на своем осле по одной ноздре и выехать по другой.

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться или не заплакать.

Я думаю, он собирался приказать своим людям отступить, что он и сделал бы в следующий миг, но тут что-то произошло.

Один из его солдат в линии, здоровенный детина в ржавой чешуйчатой броне и шлеме-горшке, который, вероятно, принадлежал его деду и в котором его мозги наверняка запеклись на такой жаре, подался вперед, его боевая булава была не то чтобы поднята, но и не совсем опущена.

Далгате это не понравилось.