Война глазами участника Парада Победы. От Крыма до Восточной Пруссии. 1941–1945

«Вась-Вась» – это персональный радиопозывной лейтенанта В.В. Егорова, одного из лучших воздушных разведчиков и отличного бойца. Он выполнял задание по разведке передвижения войск противника в районе военной базы и порта Лиепая. В это время в воздухе был только один его самолёт. Вскоре в динамике появился шум от самолётной радиостанции и «Вась-Вась» сообщил, что по дорогам, прилегающим к порту, в городе и в самом порту заметно только движение одиночных автомашин. Самолётов противника в воздухе не видно. Далее он передал, что пошёл на снижение. Это означало, что он приготовился фотографировать порт и его акваторию. Затем среди шумов и тресков прозвучали слова:

– Зенитки, зенитки.

«Вась-Вась» был в полёте более 50 минут, и по полковым меркам он уже должен бы вернуться на свой аэродром. Однако на многократные запросы:

– «Вась-Вась». Я – «Берёза». Как меня слышишь? Я – «Берёза». Приём, – ответа не было.

Не было видно и самолёта с хвостовым номером 22. Наконец послышался звук приближающегося самолёта Ла-5, а затем показался и сам самолёт. На наш запрос:

– «Вась-Вась». Ты над точкой. Как понял? Если слышишь, покачай. Я – «Берёза». Приём, – ответа не было.

Из динамика раздавался только слабый треск и были слышны переговоры экипажей штурмовиков с истребителями сопровождения. Между тем долгожданный самолёт с большим промазом и под углом к взлётно-посадочной полосе коснулся земли и, подпрыгивая, не снижая скорости, мчался за пределы укатанной посадочной полосы аэродрома. В первой же канаве стойки шасси были подломаны. Самолёт клюнул носом и с большим замедлением, цепляясь за землю лопастями винта и масляным радиатором, проскользил на брюхе ещё несколько десятков метров. Там он притих, окружённый многоцветьем полевых цветов и высокой нескошенной травой.

Было видно, как лётчик, без парашюта, выскочил из кабины самолёта, сделал несколько шагов и упал в траву. Я первым оказался около Егорова. Он лежал на спине с бледным лицом без сознания, голубые глаза были закрыты. Явных признаков ранения и крови видно не было. Аккуратно закреплённые на его груди три ордена Красного Знамени были неподвижны. Тонкую, почти мальчишечью, талию стягивал командирский ремень с начищенной бляхой.

Мне почему-то в первую очередь захотелось ослабить этот ремень. Не успел я до конца расстегнуть ремень, как из подъехавшей дежурной санитарки выскочил фельдшер и сунул Васе в нос бутылочку с нашатырём. Он сразу открыл глаза и с изумлением посмотрел на высокую траву и полевые цветы, окружающие его со всех сторон.

Увидев свой самолёт, он попытался привстать и уползти подальше от самолёта, опасаясь взрыва. Но на это у него сил не хватило. Самолёт же тихо лежал на земле, потрескивая остывающими выхлопными патрубками и приятно жужжа медленно замирающими гироскопами. Кругом была тишина, как будто не было здесь аэродрома и не было войны. Слышалось щебетание птиц, да изредка доносились звуки паровой машины на ближайшем хуторе, шла молотьба пшеницы.

Лейтенанта Егорова довели до санитарной машины и отвезли в штаб полка. Техник звена провёл осмотр самолёта и убедился в сильном повреждении кабины и обшивки самолёта. Пюзднее, при более тщательном осмотре, были обнаружены трещины на лонжеронах центроплана. Самолёт пришлось списать по техническому состоянию как боевую потерю.

Когда я зашёл в штаб полка узнать о планируемых полётах, то кроме офицеров штаба там были подполковник Предков и майор Курочкин. Подполковник был чисто выбрит, его хромовые сапоги блестели на солнце, но на лице отражалась неудовлетворённость. Она была вызвана тем, что тщательная подготовка к вылету на сопровождение «Бороды» оказалась ненужной. «Борода» – это командир 6-го гвардейского Московского орденоносного штурмового авиационного полка подполковник К.П. Заклёпа[1], который, узнав о мощной противовоздушной обороне Лиепаи, направил на боевую работу только одну эскадрилью. На её сопровождение вылетала наша 2-я эскадрилья.

Подполковник Предков ещё до войны был командиром полка, но из-за особой любви к девушкам своего полка в 1943 году был разжалован и направлен заместителем командира нашего полка.

Вася Курочкин, бывший командир эскадрильи, теперь рядовой лётчик, ведомый Предкова. На его боевом счету уже было более пятнадцати сбитых самолётов противника. При подготовке к боевому вылету подполковник обязательно выполнял два важных условия: тщательно выбривал опасной бритвой лицо и умывался под струёй воды, которую поливала ему на руки и на спину из большого чайника Маня, симпатичная оружейница из 1-й эскадрильи.

Первое он объяснял тем, что когда немцы сбили его друга, то при его похоронах заросшее щетиной лицо не соответствовало званию Героя Советского Союза. Второе – это было кредо: «В полёт на серьёзное задание меня обязательно должна провожать женщина».