Война и космос

– Долгая история, друг, но ведь и путь неблизкий. Ладно, слушайте... – Тиберий помог Никифору подняться, и они вместе двинулись куда-то. – Однажды в войне с египтянами Октавиан Август придумал страшную штуку. Давным-давно, наслушавшись фракийских легенд, он узнал о необычном ритуале. Воины перед битвой наносили себе на кожу массу мелких порезов, царапин, и не давали им заживать. Таким образом, в ближнем бою, особенно в рукопашном, от каждого удара они чувствовали пренеприятнейшую боль, что приводило их в неописуемую ярость и значительно повышало боевой дух всего воинства. Новый метод испытали на целой когорте солдат. До самого Египта они одерживали сплошные победы, однако под Карфагеном прозванная с легкой руки Октавиана Черной когорта была разомкнута и осаждена, и, чтобы спасти свои шкуры, воины спрятались в святилище какого-то местного божка – Ра, что ли. Что было с ними там – неизвестно, однако все до единого пропали без вести. А, согласитесь, трупы с такими многочисленных ранениями трудно не опознать. Хотя Октавиан долго искал... По легенде, Черная Когорта опустилась прямиком в мир небытия и заправляет там, а по ночам выходит и при свете луны совершает зловещие деяния...

При этих словах у Никифора по спине пробежал холодок.

– Но ведь они здесь... – прошептал он.

– Полагаю, что Геннадий Петрович не ухитрился выбить мне ту самую Черную Когорту, – усмехнулся Тиберий. – Это наверняка всего лишь переодетые и загримированные актеры какого-нибудь провинциального театра.

– А разве вы спросить не можете?

– Боюсь, друг, что их ответ ничего не поменяет. Однако мы пришли!

Они стояли на краю пропасти, над которой полыхали молнии. Пропасть была затянута белесой пеленой тумана, и дна ее не было видно. Тучи на небе сгустились, разряды, вспышки ослепительного света и раскатистые удары грома чередовались все чаще; лицо Тиберия, и без того бледное, теперь осталось вовсе без кровинки. Никифор боялся прервать его размышления, однако понимал, что дело пошло не так, как планировал его собеседник, и, видимо, придется вновь сменить свой маршрут – а Никифору это уже порядком надоело. Тиберий почти не двигался и, казалось, даже не дышал; он лишь внимательно глядел на сверкающие молнии и даже не вздрагивал, когда тяжелым молотом стучал гром. У Никифора же прямо поджилки тряслись – никогда еще он не был на таком опасном расстоянии от грозовых туч и никогда не знал, как выглядит молния на самом деле, а потому испытывал легкий шок.

– Дела плохи, Сет уже здесь, – наконец произнес Тиберий тревожным голосом. – Кажется, вам пора. Уходите поскорей!

– Куда уходить? – растерялся Никифор.

– Со мной, – ответил ему невесть откуда появившийся тут же солдат Тит из Черной Когорты, который еще недавно пытался лишить его, Никифора, жизни. – За вами пришли высшие силы, и хорошо бы вам с ними не встретиться.

– А что, бывают какие-то высшие силы?

– Уважаемый, – поморщился Тит, – как вы вообще здесь очутились? Вы хоть что-нибудь знаете?

Никифор смущенно поник, даже не обижаясь, а, скорее, стыдясь своей невежественности, однако через несколько минут спросил:

– Вы действительно из Черной Когорты?

– Действительно, – кивнул Тит. – А вы, наверное, ужасов про нас наслушались. На самом деле, мы не были ни в каком святилище Ра. Мы просто спрятались в камышах по берегам Нила, и нас – всех до одного – крокодилы сожрали. Вот такая прозаическая история, как это обыкновенно и случается.

– Но почему о вас рассказывают легенды?

– Все здешние – умалишенные, – полушепотом ответил Тит. – Мы им подыгрываем всего лишь.

– А зачем их здесь держат? – недоумевал Никифор.

– Как же, они порой любопытные идеи выдают, – задумчиво произнес Тит. – Нормальный только Рихард Людвигович, который состояния наблюдает. И директор, Геннадий Петрович. Ну, и мы с вами.

– А ваши товарищи?

– Все до единого – шизофреники.

Никифор удивленно глянул на Тита. Тот был невозмутим.

– Что это вообще за заведение такое?

– А сумасшедший дом, любезнейший, – зловеще улыбнулся Тит. – Вам пора! – И он с силой толкнул Никифора в грудь, отчего тот полетел вверх тормашками и, в конце концов, ударился головой обо что-то твердое. В глазах его вспыхнули искры, и через секунду сквозь пелену мрака он разглядел, что находится посреди пустой улицы. За ним тут же с тяжелым стуком закрылась дверь, над которой была установлена массивная надпись...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ЛОВЕЦ ДУШ

За неделю до объявления войны, в тот самый день, когда Никифор Белена вошел в здание трамвайного завода «Вечные ценности», в Москве появились двое. Именно появились – не прибыли на вокзал, не прилетели в аэропорт, а появились – неизвестно откуда и неизвестно как. Первый пришел, и не один, а со спутниками, прямиком на Патриаршие пруды; был он высоким, статным, при элегантном костюме и тросточке, а за ним плелись двое мужчин, выглядящих нелепо и странно – один усатый, в котелке, а второй – огненно-рыжий, с изуверской улыбкой и в поношенной «тройке». Парочка называла своего главаря Мессиром и попутно излагала последние московские новости: