Война и космос

– Война надвигается, – говорил рыжий.

– Что-то будет, – вторил ему усатый.

– Нужно найти этого Никифора Белену, – заключил Мессир. – О нем что-нибудь есть?

– Город молчит, Мессир, – ответил рыжий.

– Регистрация?

– Ни слова о Никифоре Белене, Мессир, – произнес усатый.

– Газеты, библиотеки?

– Сейчас все больше электронное, – сказал рыжий. – Из электронного не прочтешь – одни нули и единицы.

– Это верно, – кивнул Мессир. – Но вы о прессе все-таки подумайте.

– О! Вижу! – воскликнул рыжий. – Есть… в газете «Дети Луны», очерк… Никифор Белена, постоянный корреспондент.

– Метнись и выясни, – приказал Мессир.

Тень мелькнула и исчезла, но в ту же секунду возвратилась – запыхавшийся рыжий моментально принес все нужные новости:

– Его зовут Никита Бирюков. Мелкий журналист, поэт по призванию. Сейчас берет репортаж с трамвайного завода.

– Того самого? – насторожился Мессир.

– Да, «Вечные ценности», – подтвердил рыжий. – Он уже на месте, так что остается только ждать.

– Нет, мы так долго ждать не сможем. Он может выйти нескоро, когда уже не понадобится. Если только никто ничего не нарушит во внутреннем порядке Цеглубиза…

– Будем надеяться, что нарушит, – произнес усатый.

– Мы пока попытаемся добыть самое главное о нем, – заключил Мессир. – Чувствую что-то… Нужно найти второго, этого… Бориса Неаполитанского. И у него тоже все выведать. Я думаю, тогда мы сможем сложить картину целиком. Главное, чтобы нас не опередил этот мерзавец Сфинкс… Ловец Душ.

– Ловец Душ уже здесь, – повел носом рыжий. – Он уже пришел… и тоже действует.

В тот же час на другом конце города в автобус вскочил хорошо одетый молодой паренек со светлыми волосами и голубыми глазами. На груди его красовался изящный золотой медальон с изображением рычащего тигра, а сам он был одет в джинсы и клетчатую рубашку. В автобусе паренек тут же занял место у окна, а на следующей остановке вошло немало народу. Валентина Игоревна, немолодая уже, в общем, женщина, склонилась над пареньком. Ноги у нее гудели – тяжелый рабочий день сказывался, да и возраст давал о себе знать. Валентина Игоревна, глядя на веселого сидящего паренька, возмутилась:

– Такой молодой, уступил бы пенсионерке!

Паренек тут же нахмурился, посмотрел на Валентину Игоревну и ответил:

– Мне нельзя стоять.

– Это почему это тебе нельзя стоять? – вне себя от наглости паренька возопила Валентина Игоревна.

– А вот, – спокойно ответил паренек и достал из-под сиденья палочку для ходьбы. – Я ногами болею.

– Прости, сердешный, прости, милок, – запричитала Валентина Игоревна, чувствуя на себе укоризненные взгляды пассажиров.

– Разве такое прощают? – невозмутимо спросил паренек. – Ну-ну.

И тут же вспорхнул с места, легко, как птенец, и выбежал в открытые двери, хотя до остановки было еще далеко.

– Ну, не сволочь, а? – воскликнула Валентина Игоревна и тут же села на освободившееся место.

В эту же секунду кресло больно ужалило ее в спину. Валентина Игоревна почувствовала сильное недомогание и повернулась к пассажирам с мольбами о помощи, но вместо людей увидала вокруг себя огромных жужжащих шершней. Они роились кругом и жужжанием своим сводили Валентину Игоревну с ума.

– Что же это… как же… – в бреду шептала Валентина Игоревна. Сердце ее в итоге не выдержало, и она умерла прямо в салоне автобуса. Когда дошло до разбирательства, свидетелей происшествия почему-то не нашлось, все прятали глаза и убегали прочь, по своим делам. Самое интересное, что и документов при Валентине Игоревне не нашлось, поэтому ее определили в морге как неизвестную и, наверное, сожгли в колумбарии, даже не сообщив родственникам.

А злосчастный паренек уже шел по Красной площади к Мавзолею, насвистывая старинную мелодию, и навстречу ему шагал какой-то гражданин в костюме и при шляпе, каких редко уже встретишь в наши дни. Паренек резко остановил его повелительным жестом руки и заявил:

– Я тебе задам три вопроса, если ответишь правильно – иди с миром, не ответишь – пеняй на себя.

– Но позвольте… – начал было гражданин, однако паренек прервал его:

– Не позволю. Это загадка старая, еще времен Платона. Знаешь Платона?

– Ну… положим, знаю, – пролепетал гражданин.

– Так вот, Платона однажды спросили…

– Кто спросил, позвольте осведомиться? – спросил гражданин.

– А, это неважно. Ну, к примеру, Сфинкс, – ответил паренек. Так вот, Сфинкс спросил Платона – кто ты, Платон? И вот тебе первый вопрос – кто ты?

Гражданин помолчал, подыскивая наилучшую формулировку, и наконец выдал:

– Я – индивидуум!

– Дядя ты в шляпе, а не индивидуум, – разочарованно махнул рукой паренек. – Над этим вопросом меньше вечности думать не рекомендуется. Но у тебя вечности нет, и ответил ты неправильно. Ступай себе.

– К-куда? – растерялся гражданин.

– Никуда, – холодно ответил паренек. – Ты ведь первую загадку Сфинкса не отгадал. Теперь уходи в небытие.

И гражданин растворился в воздухе, улетая куда-то далеко.

– Правильный ответ – Никифор Белена, поэт, – прошептал паренек и пошел дальше по своим делам.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ШКОЛЬНЫЙ ДРУГ НИКИТЫ БИРЮКОВА

– Ну и что ты можешь рассказать о Никите?