– Мэр сказал, што мистер Тейт его подвел, – покачал головой Тодд. – И спаклы тоже. Это может означать только хорошее.
– Нам нужно скорее назад, – я извернулась в его объятиях и бросила взгляд на стоявший поодаль корабль. – Он же вряд ли научил тебя им управлять?
– Виола, – сказал он так, что я мгновенно повернулась обратно и поймала его взгляд. – Я не хочу быть таким, как мэр.
– Ты и не будешь, – твердо сказала я. – Это невозможно.
– Нет, – он помотал головой. – Я не это имею в виду.
Он погрузил взгляд мне в глаза.
Я почувствовала прилив, увидела, как сила поднимается в нем, наконец-то свободная от присутствия мэра…
Он открыл Шум…
А потом еще открыл и еще и еще…
Там был он, он весь, и все, что с ним случилось, все, что он чувствовал…
Все, что он чувствовал
Ко мне…
– Знаю, – сказала я. – Я читаю тебя, Тодд Хьюитт.
А он улыбнулся этой своей кривой улыбкой.
Дальше по берегу, там, где дюны встречались с лесом, раздался какой-то звук…
Мой боерог спрыгивает на пляж, и на мгновение меня ослепляет океан… его огромность, ясность, неотвратимость заполняют собой мой голос…
Но мой зверь уже мчит вперед, поворачивая к заброшенному селению Расчистки…
Я опоздал.
Одна особенная Ножа уже здесь, и ее лошадь тоже…
А самого Ножа нигде нет…
Только вождь Расчистки схватил одну особенную Ножа и держит, его одежда черным пятном выделяется на фоне песка и льда, он прижимает к себе одну особенную Ножа, держит в руках, не дает вырваться…
Стало быть, Нож наверняка уже мертв…
Ножа больше нет…
Удивительная пустота возникает внутри, как будто там больше нет того, что должно быть…
Даже тот, кого ненавидишь, уйдя, оставляет по себе пустоту…
Но это все – чувства Возвращения…
А я больше не Возвращение…
Я – Небо…
Небо, который заключил мир…
Небо, который должен убить вождя Расчистки, чтобы сделать мир нерушимым…
Я мчусь вперед, и фигуры на льду вдалеке приближаются…
Я поднимаю оружие…
Я пытаюсь хоть что-то разглядеть сквозь снег, который с каждой секундой валит все гуще…
– Кто это там?
– Это не лошадь, – Виола отодвигается от меня, чтобы лучше видеть. – Это…
– Боерог? – не поверил я. – Но я думал…
Воздух выбило у меня из легких…
Увидев меня, он отталкивает ее и открывается для выстрела.
Где-то вдалеке, позади меня голос кричит…
Но именно колебания в прошлом губили меня, когда приходило время действовать, а я не…
Больше такого не будет.
Только не в этот раз.
Небо действует…
Вождь Расчистки поворачивается ко мне…
И я действую…
(но…)
Я стреляю в него.
Тодд издает звук, будто рушится мир, и хватается рукой за грудь.
Грудь горит, дымится, расплескивается кровью…
– ТОДД! – кричу я и бросаюсь к нему. …
А он падает на песок, навзничь, и рот у него распялен от боли…
Но изнутри даже воздух не выходит, только хрип, бульканье, страшный, задыхающийся звук рвется из горла…
Я бросаюсь на него, падаю сверху, закрываю собой от нового выстрела, который, может быть, будет, хватаюсь руками за мундир, который горит… нет, просто распадается, исчезает у меня под пальцами, испаряясь на глазах…
– ТОДД!!!
Он глядит мне в глаза, перепуганный, Шум крутится бешеным вихрем, больше ему неподвластный, весь – ужас и боль…
–
И почти не слышу топота боерога, который приближается, мчится к нам…
И еще один топот, следом за ним…
Ветер несет голос Бена над дюнами…
СТОЙ! – кричит он…
–
Словно он задыхается и сейчас задохнется до смерти…
Словно он умирает, вот прямо сейчас умирает, у меня на руках, на этом холодном, заснеженном берегу…
– ТОДД!!!
Боероги приближаются…
Я слышу Шум 1017, слышу, что выстрелил он…
Слышу, как он понимает, что… ошибся
Что думал, будто стреляет в мэра…
Но нет, не в мэра…
И сзади уже подъезжает Бен…
Его Шум тараном бьет вперед, полный паники…
Но я вижу только Тодда…
А он смотрит на меня, мне в глаза…
Своими, так широко открытыми…
И его Шум говорит НЕТ НЕТ ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС…
А потом еще одно слово:
ВИОЛА?
– Я здесь, Тодд, – у меня срывается голос, я кричу от отчаяния. – Я
И он снова повторяет ВИОЛА?
Он спрашивает…
Спрашивает, будто не уверен, что я правда здесь…
А потом его Шум умолкает. Совсем.
Тишина.
Он перестает бороться…
И смотреть мне в глаза…
Он умирает.
Мой Тодд умирает.
– Тодд! – кричу я…
Нет…
Нет…
Нет…
Он не мог, не мог умереть…
ТОДД!
Как будто от звука имени все вдруг станет неправдой…
Как будто имя заставит его вернуться…
Заставит Шум снова зазвучать…
Глаза –
ТОДД!
Я снова кричу, но голос звучит, как под водой, и я слышу только собственное дыхание… и хриплое хриплое имя…
ТОДД!
Еще пара рук на моих – другие, это Бен, он падает на песок рядом со мной, его голос и Шум разлетаются на кусочки, кричат Тоддово имя…