Война хаоса

В лагерь я въехал на хвосте у мэра, который до сих пор лучился от того, как круто контролировал своих людей только што на дороге. Он слетел с Джульеттиной Радости и бросил поводья ожидавшему нас Джеймсу. Я подъехал следом и соскочил с Ангаррад.

– Ей нужна еда, – быстро сказал я. – И вода.

– Еда у меня наготове, – сообщил он, пока я вел кобылу к палатке. – А на воду у нас паек, так что…

– Нет, – перебил я, как можно скорее расседлывая лошадь. – Ты не понял. Вода нужна сейчас. Мы только што…

– Она что, опять пыталась тебя строить? – осведомился Джеймс.

Я развернулся к нему и уставился в упор. Он улыбался мне, явно не понимая, через што мы сейчас с ней прошли, думая, што вот, пареньком помыкает лошадь… не врубаясь, што я знаю, как с ней обращаться, и што я ей нужен…

– Она у тебя красавица, – он ласково разобрал запутку у нее в гриве, – но босс здесь все равно ты…

Я прямо-таки видел его мысли – он думал о ферме, о лошадях, которые были у них с па, три штуки, все пегой масти с белыми носами… о том, как их забрала армия и больше он их с тех пор не видел, а это наверняка означало, што они уже погибли в битве…

От этой картинки Ангаррад опять обеспокоенно заверещала: МАЛЬЧИК-ЖЕРЕБЕНОК?

Ну, и я разозлился еще пуще.

– Стоп, – сказал я Джеймсу. – Иди и принеси ей воды, быстро.

И, даже почти не сознавая, што делаю, я уставился на Джеймса в упор, приналег Шумом, протянул его… схватил…

Взял в кулак его…

Вот прямо его взял, самого…

Я есмь круг и круг есть я…

– Ты что делаешь, Тодд? – он как-то неуклюже махнул рукой перед лицом, словно муху отгонял.

– Воду, – повторил я. – Живо.

От меня пошел гул, поплыл по воздуху…

Я весь вспотел, хоть кругом и стояла холодрыга.

И он почему-то вспотел тоже…

Мокрый стоял и какой-то растерянный…

– Тодд? – Джеймс нахмурил лоб.

И так это у него печально прозвучало, так… ох, не знаю – будто его предали… словно я вторгся внутрь него и принялся там хозяйничать без спросу, што я чуть не прекратил. Я почти сбросил концентрашию, почти убрал эту тянущуюся внутрь типа как руку…

Но только почти.

– Я сейчас принесу ей много воды, – сказал Джеймс (глаза у него остекленели). – Уже иду и несу.

И он ушел к водяной цистерне.

У меня ушло несколько секунд, чтобы отдышаться.

Я сделал это.

Опять сделал.

И как же хорошо мне от этого было.

Как сильно!

– Помогите, – едва слышно прошептал я, и меня так затрясло, што пришлось поскорее сесть.

[ВИОЛА]

Мистрис Койл обнаружилась у целительских палаток с небольшой группой женщин.

Спиной ко мне.

– Эй! – бросила я, надвигаясь с тылу.

Голос после только что случившегося с Ли вышел очень громкий, но чувствовала я себя хуже некуда и гадала, не брякнусь ли сейчас перед ней плашмя.

Мистрис Койл обернулась. С ней были трое; мистрис Надари и мистрис Брэйтуэйт до сих пор не потрудились сказать мне ни слова – с тех самых пор, как Ответ занял вершину холма, но я смотрела не на них.

А на Симону.

– Тебе надо сейчас быть в постели, моя девочка, – сказала мистрис Койл.

– Не смей спрашивать, готова ли я к чему-то там, а потом вот так разворачиваться и уходить! – вызверилась я.

Мистрис Койл обменялась взглядом с остальными. Симона кивнула.

– Очень хорошо, моя девочка. Если ты твердо хочешь все знать…

Я все еще свирепо пыхтела и уже начала догадываться по ее тону, что это знание мне совсем не понравится, но тут она протянула руку… словно спрашивая, можно ли взять мою. Я не дала. Она медленно двинулась прочь, и я вместе с ней; две остальные мистрис с Симоной шли позади, словно какие-то телохранители.

– Мы тут обсуждали одну теорию, – начала мистрис Койл.

– Мы? – я недовольно оглянулась на Симону, которая до сих пор не сказала ни слова.

– Которая, боюсь, с каждым днем делается все обоснованней…

– А сразу к делу можно? – огрызнулась я. – День был долгий, а я не слишком здорово себя чувствую.

Она коротко кивнула.

– Очень хорошо, моя девочка. Мы приходим к выводу, что от этих браслетов лекарства, возможно, и нет.

Она остановилась и посмотрела на меня в упор.

Я машинально тронула больную руку здоровой.

– Что?

– Мы уже десятки лет имеем дело с этой напастью. Они были и в Старом свете, прости господи… бывало, что из чистой жестокости или шалости ради одни люди вот так клеймили других. И, увы, нам не удалось найти больше ни одного случая – даже у Симоны в вашей базе данных, а она, ты знаешь, очень велика – вот такой инфекции, как у тебя. И не только у тебя.

– Но как…

И тут я осеклась – потому что поняла, на что она намекает.

– Ты хочешь сказать, что мэр что-то туда добавил. Что-то новое.

– Это был бы хороший способ искалечить огромное количество женщин, так, чтобы никто не догадался…

– Но мы бы услышали, – возразила я. – У мужчин же есть Шум, кто-то где-то наверняка бы выдал…

– Подумай головой, моя девочка. Вспомни историю. Вспомни, как были уничтожены все женщины Прентисстауна.

– Он утверждает, что они покончили с собой, – брякнула я, сама понимая, как жалко это звучит.