Война хаоса

– Вообще-то я генерал, – поправил его мэр.

– А я – борец за свободу, – подхватила мистрис Койл.

Брэдли лишь улыбнулся невесело.

– Полагаю, на этом можно заканчивать. Мы договорились о том, что начнется сегодня и что будет завтра. Если протянем в том же духе еще сорок дней, у этой планеты, возможно, появится хоть какое-то будущее.

[ТОДД]

Мистрис Койл взялась за поводья и хлестнула волов (УИЛФ? – сказали волы).

– Ты едешь? – бросила она Виоле.

– Езжай, – ответила та. – Мне нужно поговорить с Тоддом.

Ничего другого мистрис Койл и не ожидала.

– Рада была наконец-то познакомиться с тобой, Тодд, – она наградила меня долгим взглядом и отбыла.

Мэр кивком попрощался с ними.

– Как только будешь готов, Тодд, – и послал Джульеттину Радость по дороге медленным шагом, оставив меня наедине с Виолой.

– Думаешь, все это имеет шанс сработать? – она проводила его глазами и крепко закашлялась в кулак.

– Шесть недель до кораблей, – сказал я. – Даже меньше. Назовем это пять с половиной.

– Пять с половиной недель, и все опять изменится.

– Пять с половиной недель, и мы будем вместе.

Но на это она ничего не ответила.

– Тодд, ты уверен, что понимаешь, чем ты с ним занимаешься?

– Со мной он другой, Виола. Не тот свихнутый злодей, каким он когда-то был. Думаю, я смогу держать его в рамках – хотя бы настолько, штобы он нас всех не поубивал.

– Только не пускай его к себе в голову, – сказала она серьезно, как никогда. – Там он опасней всего.

– Нет его у меня в голове, – покачал этой самой головой я. – И я вполне могу сам о себе позаботиться. А ты позаботься о себе, будь добра.

Я попытался улыбнуться, но не вышло.

– Останься в живых, Виола Ид, а? И завязывай с этой болезнью. Если мистрис Койл в состоянии тебя исцелить, делай што хочешь, но заставь ее.

– И вовсе я не умираю, – возразила она. – Если бы умирала, я бы тебе так и сказала.

Мы немножечко помолчали.

– Ты – такая штука… которая для меня очень важна, Тодд. На всей этой планете ты – единственное, что важно.

Я с трудом проглотил слюну.

– Ты тоже.

И оба знали, что мы это серьезно.

Но, когда мы наконец расстались и она поехала в одну сторону, а я – в другую, каждый, бьюсь об заклад, думал, не наврал ли другой про всякое важное…

– Ну-ну, – сказал мэр, когда я поравнялся с ним на дороге в город, – и что ты об этом думаешь, Тодд?

– Если Виола умрет от инфекшии с того браслета, – поделился я, – ты будешь умолять меня тебя убить – после всего, што я тобой сделаю.

– Я тебе верю, – сказал он (РЕВ города уже вставал стеной нам навстречу). – И именно поэтому тебе придется поверить, что я бы никогда этого не сделал.

И, клянусь, он сказал это так, словно это была чистая правда.

– Тебе и по поводу соглашений придется держать слово, – добавил я. – Теперь наша цель – мир. Взаправдашний.

– Ты думаешь, что я стремлюсь к войне ради войны, Тодд, – отозвался он. – Но это не так. На самом деле я хочу победы. А победа иногда означает мир, не так ли? Конвою, может, и не понравится все, что я делал, но, мне так кажется, они прислушаются к человеку, который сумел завоевать мир вопреки всем превосходящим силам.

Которые ты сам же и спустил с поводка, подумал я.

Но вслух не сказал.

Потомуш он опять говорил так, словно это правда.

Может, я действительно на него влияю?

– Ну, а теперь, – сказал мэр, – поехали смотреть, как нам построить новый, мирный мир.

Конец путей

[Возвращение]

Я РАЗГЛАЖИВАЮ НОВЫЙ, свежевыросший лишайник поверх браслета на руке, ласково касаюсь его… Гаснет еще один день. Я сижу один на своем утесе. Рука под браслетом еще болит, напоминает мне, кто я такой и откуда пришел. Каждый день.

Рана никак не исцеляется, но я перестал принимать снадобье Земли от нее.

В этом нет никакой логики, но я почему-то верю, что боль прекратится, только когда вся Расчистка уберется отсюда.

Или, может быть, когда Возвращение наконец разрешит себе исцелиться, показывает Небо, взбираясь на утес рядом со мной.

Идем, показывает он. Время пришло.

Какое время? Для чего?

Мой враждебный тон исторг у него вздох.

Время показать тебе, почему победа в этой битве останется за нами.

Семь ночей прошло с тех пор, как корабль Расчистки разбомбил Землю, и Небо отозвал нашествие.

Семь ночей, пока мы ничего не делали, только наблюдали за докладами наших дальних голосов: вот две группы Расчистки снова вступили в контакт… вот они начали обмен припасами, чтобы помочь друг другу… вот корабль снова поднялся с холма в воздух и облетел всю долину, высоко над армиями… и с той поры стал делать так каждый день.

Семь ночей, пока Небо давал Расчистке копить силы.

А сам ждал мира.

Возвращение не понимает одного, показывает он по дороге через Землю. Что Небо правит один.

Я смотрю на лица Земли, сплетаю их голоса в единый голос – простейшая связь, которая до сих пор так трудна для меня.

Да, показываю, это я всегда знал.

Он останавливается.