Война хаоса

Не успевает он пролететь и половины пути, как над площадью раздается торжественное обращение мэра:

– Господа! – кричит он. Его голос проникает в головы стоящих рядом солдат и эхом разносится дальше. – Докладываю: мы ПОБЕДИЛИ!

И еще очень, очень долго над площадью гремят ликующие вопли толпы.

[Виола]

Я просыпаюсь от толчка: корабль сел на вершину холма. Люк медленно открывается…

И вот уже госпожа Койл кричит собравшейся внизу толпе:

– Мы ПОБЕДИЛИ!

Даже сквозь толстые стены корабля я слышу всеобщее ликование.

– Нехорошо это, – говорит Ли, и я вижу в его Шуме такую картинку: госпожа Койл воздевает руки к небу, а потом люди подхватывают ее на плечи и несут сквозь толпу.

– Подозреваю, примерно так все и выглядит, – хихикаю я и тут же захожусь в кашле.

Дверь открывается, в палату входят Брэдли и Симона.

– Вы пропустили торжественный момент, – язвительно замечает Брэдли.

– Брось, она его заслужила, – пытается усовестить его Симона. – Что ни говори, госпожа Койл во многом достойна восхищения.

Я хочу ответить, но меня тут же разбивает кашель. Приступ такой сильный, что Брэдли достает из аптечки специальный компресс и накладывает мне на горло. Приятная прохлада сразу снимает приступ, и несколько секунд я медленно вдыхаю целебные пары.

– Ну, что будем делать? – спрашиваю я. – Сколько у нас времени?

– Пара часов, – отвечает Брэдли. – Скоро мы вернемся в город. Симона организует трансляцию с зондов здесь и на площади, а потом будет держать корабль в воздухе на протяжении всей встречи, сколько бы она ни продлилась.

– Я буду неотрывно за вами следить, – кивает Симона. – За обоими.

– Приятно знать, – тихо отвечает Брэдли, а потом обращается ко мне: – Уилф отведет в город Желудя, а для меня Тодд приготовит Ангаррад.

Я улыбаюсь:

– Правда?

Брэдли тоже улыбается:

– Насколько я понимаю, мне оказано большое доверие?

– Значит, он всей душой верит, что ты вернешься.

На трапе раздаются шаги двух человек, сопровождаемые ликующими криками людей – впрочем, вопли уже заметно поутихли.

– Это неприемлемо, госпожа Койл, – сердито заявляет Иван, входя в палату следом за целительницей.

– С чего ты взял, что твои представления о приемлемом и неприемлемом кого-то волнуют? – отрезает госпожа Койл таким тоном, который обычно усмиряет даже самых отчаянных наглецов.

Но не Ивана.

– Я говорю от имени народа.

– Это я говорю от имени народа, Иван, не ты.

Он косится на нас с Брэдли:

– Вы хотите отправить девчонку и Гуманиста на встречу с врагом, который может раздавить нас одним пальцем! По-моему, это не лучшие кандидаты, госпожа…

– Иногда народ сам не знает своего блага. Порой людей приходится вразумлять. Для этого и нужны предводители, а вовсе не для слепого потакания каждой прихоти толпы!

– Надеюсь, вы правы, госпожа Койл. Иначе вам же будет хуже.

Иван еще раз обводит нас взглядом напоследок и уходит.

– Все нормально? – спрашивает Симона.

– Да, да… – рассеянно отвечает госпожа Койл, думая о чем-то своем.

– Опять закричали, – говорит Ли.

В самом деле толпа снова встречает кого-то радостными воплями.

Но не госпожу Койл.

[Тодд]

Жеребенок, говорит Ангаррад, тычась в меня мордой. А потом отвечает: Хорошо, жеребенок.

– Это ради нее. Если что-то случится, он должен вынести ее оттуда – хоть на руках, понимаешь?

Жеребенок, повторяет Ангаррад, снова прижимаясь ко мне мордой.

– Ты точно сможешь, милая? Ты поправилась? Если нет, я никуда тебя не пущу…

Тодд, говорит Ангаррад. Ради Тодда.

К горлу подступает тошнота, и мне приходится пару раз сглотнуть слюну, чтобы выдавить:

– Спасибо, милая.

Я пытаюсь не думать о том, что случилось, когда я последний раз просил своего питомца погеройствовать.

– Ты удивительный юноша, знаешь об этом? – раздается голос за моей спиной.

Я вздыхаю. Опять этот!..

– Я просто разговариваю со своей лошадью, что тут удивительного?

– Нет, Тодд, – говорит мэр, выходя из палатки. – Я давно хотел сказать тебе несколько вещей и очень прошу меня выслушать, пока этот мир не изменился.

– Мир все время меняется. – Я начинаю надевать на Ангаррад сбрую. – По крайней мере, для меня.

– Послушай, Тодд, – ужасно серьезно произносит мэр. – Я хотел сказать, что за последнее время проникся к тебе большим уважением. Да, ты храбро сражался со мной плечом к плечу и всегда, в любой беде, оказывался точно там, где был нужен, но это еще не все: ты бросался на помощь даже тогда, когда никто другой не осмеливался, ты взял и выиграл эту войну, когда остальные уже готовы были потерять голову от страха.

Он нежно гладит Ангаррад по боку. Она чуть вздрагивает, но позволяет.

Поэтому я тоже позволяю.

– Мне кажется, первым делом новые переселенцы захотят поговорить именно с тобой. Не со мной и не с госпожой Койл, а с тобой, Тодд. Ты здесь главный.

– Может быть, – говорю я. – Сначала надо мир заключить, а потом расхваливай кого хочешь, ладно?

Мэр выдыхает через нос облачко пара:

– Я хочу сделать тебе подарок.

– Ничего мне от тебя не надо!

Но он уже протягивает мне листок бумаги:

– Возьми.