Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647

Однако существовали регионы, где большую силу обрело пуританство, и там оно определяло выбор людей. Так было на побережье, особенно на юго-востоке, в районах, занятых производством шерсти, и на Севере, где глубоко укоренился католицизм, что внушало страх пуританам. Народное сопротивление кавалерам в Манчестере и Болтоне было вызвано религиозными убеждениями, поэтому многие пленные, захваченные в Сайренсестере, несмотря на жестокости, которым они подвергались, отказывались вступать в армию короля или выполнять для него какую-то другую работу. С другой стороны, пленные солдаты армии Эссекса, как правило, соглашались вступать в королевские войска, а гарнизон Бенбери после Эджхилла просто перешел на другую сторону. Это позволяет предположить, что сформировавший его лорд Сей не был лендлордом, способным вдохновить своих людей силой собственных политических убеждений.

В начале войны религиозные и политические убеждения можно было встретить в основном у офицеров. Роялисты часто внушали своим людям лояльность к их лидерам или к более отстраненной, но и более впечатляющей фигуре короля. Для сторонников парламента задача поначалу была сложнее, поскольку идею парламента как носителя королевской власти невозможно было объяснить простыми словами, и сама эта концепция казалась слишком тяжеловесной, чтобы вызывать энтузиазм у необразованных людей. Но их сила заключалась в религиозном пыле немногих, протестантских предубеждениях многих и растущем влиянии среди солдат пуританских проповедников. Те, кто умел читать, имели представление о Библии, сочинении Фокса «Книга мучеников» и, пожалуй, все. В Библии содержалось множество упоминаний о справедливых войнах, которые они могли применить к себе. Фокс в своей «Книге мучеников» рассказывал не только о героических страданиях их протестантских праотцев, но ясно проповедовал, что миссия Англии – это борьба с антихристом. Возможно, содержание этих источников перемешивалось в головах людей, но оно было вполне совместимым и могло стать почвой для рождения праведной воинствующей веры.

У роялистов не было ничего столь же простого и твердого, что могло бы объединять их сторонников. Личная преданность, которая хорошо работала в первые годы войны, в итоге превратилась в разъединяющий элемент, а англиканская церковь обращалась скорее к образованным людям, чем к рядовому составу. Кроме того, капелланы часто были приспешниками знатных людей, иногда секретарями офицеров и почти всегда людьми зависимыми, тогда как парламентские капелланы чаще являлись (как все пуритане) талантливыми проповедниками, желавшими общаться и влиять на как можно большее число людей. Все это постепенно, но непрерывно работало против короля.

Люди с образованием и положением оказались разделены между двумя партиями почти поровну. Двор и его прихлебатели с очень небольшим исключением стояли на стороне короля, и это придавало его партии аристократический лоск, внешнюю элегантность, способную производить ложное впечатление, будто большая часть аристократов королевства являлись его сторонниками. Но это было не так, хотя в его партии состояло большинство сановников, тех, кто занимал прибыльные должности при короне и чья благодарность или личный интерес заставляли их держаться короля. Однако даже среди них нашлись диссиденты, и прежде всего старый и молодой Вейны, чьи связи с двором никак не противоречили ни личным пристрастиям отца, ни фанатизму сына. Хранитель королевской сокровищницы сэр Хэмфри Мерфи тоже перешел (вместе с частью этих сокровищ) на сторону парламента.

Да, в Вестминстере оставалась меньшая часть лордов, но из тех, кто ушел, лишь немногие присоединились к королю, и совершенно невозможно было выделить какие-то общие особенности пэров каждой из партий. Из двух самых могущественных представителей феодальной знати, сохранившейся в Англии, граф Дерби был за короля, граф Нортумберленд – за парламент. Видные лорды последнего поколения, создавшие себе положение во время промышленной революции за счет разрушения монастырей и расширения торговли, тоже оказались вовсе не на какой-то одной стороне. Нортам – птон и Кревен выступали за короля, Пемброк, Солсбери, Манчестер – за парламент, Клер пребывал в состоянии неуверенного нейтралитета. Наиболее состоятельные жители крупных городов тоже разделились пополам, и не в последнюю очередь в Лондоне, где парламент, безусловно, поставил своих сторонников на все ключевые посты и где горожане-роялисты с большим достатком находились в нескончаемой и непрерывной опасности. Помимо религиозных и политических убеждений, свою роль играли и другие вещи. Торговцы из Вест-Индской компании возненавидели короля, потому что во время своего полновластия он попытался в своих интересах создать соперничающую компанию. Но в то же время он был им должен 100 тысяч фунтов, которые занял в 1641 г., и парламент, отказавшись принять этот долг на себя, дал компании серьезный повод желать победы королю.