#война#мир#секс

Жаль, благосостояния это ему не улучшает — он категорически отказывается брать с меня деньги, но я всё равно хитрю и подкидываю. А бойцовских качеств у Ясика вообще нет, словно по какой-то нелепой случайности на небе сломался распределительный щиток, и все они достались мне, когда я родилась на три года раньше. Пожалуй, Мальвина из детской сказки была более агрессивна, чем мой друг с раскосыми глазами. Ясик — совсем не достигатель.

Мой папа называл его мальчиком-канарейкой за милоту и хрупкость; его собственные родители настаивали на интеллигентности и не воспитали ничего, кроме любви к искусству; бабушка по сю пору зовёт Ясика Килькой, а дворовая шпана, застрявшая на уровне подросткового алкоголизма и бычки, шпыняет словесно. Впрочем, иногда хватается за шиворот и грудки. И только я считаю Ясика самым лучше в мире другом, братом и сестрой одновременно и удивительной красоты сердца и тонкости человеком.

Уверена, однажды ему должно повезти. Очень хотела бы, чтобы с моей помощью. Я уже мечтаю о том, чтобы помочь ему переехать из нашего урожайного на быдломань и алконавтов захолустья в более цивилизованный центр!

* * *

Ни Регина, ни водитель, ни мордатый хранитель моего тела Василий, не понятно, зачем ко мне приставленный, не знали толком, что происходит. Шеф сказал «надо», и застава бросилась в ружьё.

Благо, едва мы вошли в салон на Петровской, туда же впорхнул Ясик, и я почувствовала себя на грамм увереннее.

— Боже, какая красота! — восхитился друг интерьером и содержимым магазина, сделав жест, достойный Жизели.

Регина удивлённо взглянула на маленького юношу, а я по обыкновению почувствовала себя большой и грубой. Я всегда так чувствую себя рядом с Ясиком, когда мы выходим на люди. Кажется, всем сразу видно, что я — бунтарь, а он — сама нежность. Парадокс, и я не раз думала о том, что лучше б было иначе. Всё-таки я — девушка, он — парень, и по канонам это неправильно.

Но никто не вспоминал о канонах, когда подростками мы остались выживать. Ясик с престарелыми родителями, которые ни во что не вмешивались, читали литературную газету и смотрели канал «Культура». Они потом тихо и незаметно умерли, оставив сына на попечение ещё более древней бабушки. Я даже не помню, почему в шестнадцать его не отправили в детский дом. Видимо, из-за неё, что-то там было про опеку.

А я тоже не сирота, но вечно одинока и неприкаянна.

«Будь самостоятельной, ты справишься, ты умница» — таков был мой апокриф воспитания. Я никого не виню — так сложились обстоятельства. Да, я была умницей и давала в лоб тем, кто обижал меня и Ясика. Мы с ним как два противоположных заряда одной батарейки, связанной балконом. Пожалуй, без него мне бы тоже не выжить. Ведь для души и сердца нужна нежность и ласковое слово, и пирог, а ещё чтобы тебя кто-то просто погладил по голове.

В общем, мой Ясик взглянул на платья, каталоги, меня и пропел со счастливыми глазами, почувствовав себя в своей тарелке:

— Какой кайф! Чего именно ты хочешь, Заюшка?

— Понятия не имею, — с выдохом призналась я. — Наверное что-то вполне скромное, чтобы понравиться свекрови, и красивое, чтобы понравиться Ване. А ещё удобное в перемещениях, потому что жениться мы будем в отделении Скорой помощи, куда Ваню привезут из-под домашнего ареста. И да, мой жених миллиардер, он за всё платит, поэтому я просто обязана не выглядеть дояркой. На всё про всё у нас час, и, если честно, я в панике.

— В Скорой помощи? В Склифасовского? — вытаращился на меня Ясик. — Почему?!

— Иначе никак, — и я пояснила кратко то, что мне рассказал адвокат о возможности жениться при таком виде ограничения свободы.

Регина расширила глаза, Ясик тоже стал выглядеть ближневосточно. Продавщица, делающая вид, что мимо проходила, в изумлении так запорхала ресницами, что могла бы взлететь, если б оттолкнулась от кассового аппарата.

Я добавила:

— Но мы женимся не в Склифе, а на Камергерском, тут, в двух шагах.

— Там же платный центр, — поджал губы Ясик. — Я знаю, мы туда клиента возили, поперхнувшегося косточкой.

— И что? Ваня не бедный человек.

— Не в том дело! — ответил Ясик. — Никто из государственных служащих не разрешит обращаться в платную клинику. Ты ж сама говоришь: бюрократы!

— А ведь он прав, — вставила Регина.

— Чёрт! — сказала я и принялась названивать адвокату и новой «маме».

Последняя не взяла трубку, а вот адвокат изменился в голосе.

— Кажется, ты права, Рита! Как мы сами не догадались! Иван сказал о Камергерском, потому что туда все из центра обращаются, и у нас даже сомнений не возникло.

— Так что теперь делать? — спросила я.

— Решим. Я перезвоню.

В сердце пульсирующим сгустком поселилась тревога, и ничем её было не унять. Раньше я, как любая девушка, мечтала о самом-самом свадебном платье, о том, как буду смаковать процесс, выбирать, рассматривать, мерить. Но сейчас всё это казалось незначительным по сравнению с предчувствием чего-то плохого. И я не могла понять, почему не перезванивает Ванина мама.

— Вау, Ритуль, смотри, вот какое чудо от Нейман Маркус, как тебе? — сказал Ясик.

— Давай, и поехали.