#война#мир#секс

— У неё всегда было плохо с нервами, — спокойно призналась Регина. — Просто прими как данность: со свекровью тебе не повезло. Очень. Но есть плюс: она живёт далеко и отдельно.

— А что за отчество такое странное — Лорантовна? — спросил Ясик.

— Венгерское, — ответила Регина. — Дед Ивана венгр из Закарпатья.

Я пропустила это мимо ушей. В лобовое окно бил снег. А я всё ещё была ватной, неживой Снегурочкой из-под старой ёлки. Прошлое интересовало меня меньше всего. Больше всего занимало будущее. Ближайшее.

Что всё-таки ждёт меня через пять минут — свадьба или похороны?!

Как же я ненавижу парадоксы! И чёрт меня подери, но жизнь состоит только из них! В голове моей закрутились строки из «Ромео и Джульетты», про печальную повесть, про месть и Монтекки с Капулетти… И я поняла, что Шекспира я тоже ненавижу.

Глава 81

Навигатор соврал, мы ехали не пять минут, а сто часов. Наверное… Едва этот неповоротливый и слишком большой роллс-ройс вырвался из пробки и припарковался возле входа в приёмное отделение, я пулей вылетела из салона и понеслась. С паспортом в руках, как с пропуском в другую вселенную.

Сердце гулко бухало, молотом отдаваясь в голове. Слишком высокие каблуки цокали громко и непривычно по кафелю. Я почувствовала, что время идёт на секунды, и побежала.

«Лишь бы живой! Лишь бы живой!» — пульсировало в моей крови, в моём единственном векторе, во всём моём существе, мелькнувшем в отражении стёкол чёрным плащом волос на расстёгнутом белом манто.

Серая напольная плитка, пастельно-жёлтые стены, синие полосы. Стрелки-указатели на полу. Но я всё равно растерялась, обогнув каталку с какой-то бабушкой и уткнувшись в стойку регистрации. Один раз махнула, как робот, паспортом перед регистраторами и онемела, как рыба.

— Что вам, девушка? Вы по скорой? — спросила приятная женщина за компьютером, на удивление не отделённая от посетителей стеклом, как раньше.

Проходящие мимо люди задержались и с любопытством посмотрели на меня. Ах да, я же всё-таки похожа на невесту!

А мне нечем было дышать, и я распахнула пошире пальто. Взгляды группы интернов в медицинской униформе, так же, как и работниц регистратуры сфокусировались почему-то на моей груди.

— Девушка? — спросила работница регистратуры — та, что была ближе ко мне.

Я облизнула пересохшие губы и спросила:

— Скажите, Иван… К-красницкий… не поступал?

Я вдохнула пропитанный лекарствами воздух и от страха вдруг залилась слезами.

— Секундочку, — сочувственно ответила женщина.

Мои ноги рискнули подогнуться и сломаться, как спички, — слишком тяжело было в груди. Невыносимо.

Я оперлась о стойку. И вдруг почувствовала взгляд за спиной. Как электричество, как укол, как толчок подсознания.

Я обернулась, вытирая дрожащей рукой слезу со щеки.

За широкой аркой под табличкой «Смотровая» простиралось помещение, разделённое десятком серых штор на стальных штангах.

Опираясь о металлический столбик, в проход выглядывал Ваня. Полусогнутый, с ввалившимися, лихорадочными глазами с синими полукружиями под ними, взволнованный и… совсем больной. Но он увидел меня, и его глаза светились, а бледное лицо расцвело улыбкой! Ваня поднялся.

Боже, на своих ногах! Живой!

От сердца отлегло. В моей груди, истерзанной страхом и отчаяньем, распустилось тепло — настоящий фейерверк радости.

— Ванечка! — выдохнула я и бросилась к нему.

Он подался ко мне, чуть покачнулся и схватился за живот. Лицо его стало белым. У меня тоже похолодело в желудке.

Грубый голос, как автоматная очередь, вернул к реальности:

— Стоять! Красницкий! Куда?!

Кто-то подхватил меня под локоть. Внезапно. Я чуть не споткнулась. Сердце, кажется, так по инерции и полетело туда, к узнику Смотровой, а меня завернули чуть ли не со звуком «Тпруу».

— Погодите, Рита! — Это был адвокат, Юрий Самвелович.

Я глотнула воздуха, не в состоянии справиться с эмоциями! То что происходит неправильно! Ване плохо, я должна быть рядом с ним!

Из смотровой послышалось:

— Ложись давай, только что тут умирающего лебедя изображал. Не то впаяют тебе лишний срок за симуляцию.

Серая штора, серая внушительная фигура охранника с автоматом скрыла от меня серое Ванино лицо.

В моей душе всё передёрнулось, первым порывом было — броситься туда, ведь всего метров десять осталось от меня до Вани. Или двадцать. Знать, что он рядом, и не иметь возможности подойти, обнять — это пытка какая-то! Извращённый садизм. Я вскинула умоляющие глаза на адвоката:

— Сделайте что-нибудь!

Но Юрий Самвелович, внушительного вида армянин с седыми висками, держал меня крепко.

— Спокойно, Рита, спокойно. Главное, ничего не испортить. Ещё минутку терпения. — И он сделал кому-то знак.

Мой пульс, должно быть, было слышно во всех этих помещениях и коридорах. Краем глаза я увидела вошедших Ясика, Регину и Василия. Юрий Самвелович сделал всего лишь жест ладонью, и они остановились поодаль, у скамеек для посетителей. Я не знаю, как выглядела Ирина Лорантовна, но, очевидно, её здесь не было, — никто не бился в истерике. И было тихо.