Война на Финском побережье 1854-1855 гг.

2-го марта 1854 г. Император Николай Павлович посетил гельсингфоргский университет и, обратясь к студентам, сказал: «большие несчастия угрожают всем нам, но Я уверен, что вы не измените находящемуся в опасности отечеству». Не может быть, конечно, ни малейшего сомнения относительно того, что финский народ решил остаться верным своему законному Монарху и исполнить долг, вытекший из факта принадлежности его России. «Но нельзя отрицать» — пишет профессор Рейн в своей обстоятельной монографии о сенаторе Снельмане, — «что у одной части её молодых членов, особенно среди студентов, сказалось фрондирующее направление»[57]. Тот ультралиберализм и противоправительственное настроение, которое обошло Европу в 1848 г., не миновало финляндской молодежи. Режим царствования Императора Николая I не только не справился с этим веянием Запада, но, напротив, некоторыми своими мероприятиями дал ему новую пищу. Наступившая война еще значительнее окрылила воображение некоторых лиц. Общество видело в Николае Павловиче и в его самодержавной власти наиболее серьезного врага конституционно либеральных идей, и потому свободомыслящие люди Финляндии выразили свое сочувствие западным державам, надеясь, что при их победе излюбленные идеи получат права гражданства в пределах их родины. Все это, вместе взятое, дало сильный толчок несбыточным мечтаниям, особенно у той кучки молодых людей, которые были известны тогда в крае под именем «бескровных» (de blodlôse)[58].

Кучка эта настолько высоко подняла голову, что в Гельсингфорсе не смели осудить её воззрений. Кто не сочувствовал её направлению, подвергался бойкотированию. Один из лучших писателей Финляндии, Зах. Топелиус, отличавшийся особенно мягким характером, религиозным чувством и вообще многими симпатичными качествами своего характера, позволил себе, в издаваемой им газете «Helsingfors Tidningar» высказаться неодобрительно по вопросу о заступничестве христианского Запада за мусульманскую Турцию. По поводу первой стычки финнов с неприятелями у Экенеса и Витсанда (Hvitsand), Топелиус, в стихотворении «Первая капля крови», в поэтической форме осудил неприятеля, оросившего в чудный весенний день прекрасный берег Финляндии человеческой кровью. В стихотворении говорилось также: «Мы защищаем наши берега, мы сражаемся за свою родину и тягость причины этой крови на нас не ляжет. Политические неурядицы, Европа, Магомет, все, все забыто, ибо теперь Финляндия привлечена к участию». За эти заявления Топелиус подвергся преследованию фрондировавшей оппозиции. Газета «Morgonbladet», редактировавшаяся тогда Авг. Шауманом, клеймила Топелиуса и инсинуировала по адресу его издания, про которое тогда говорили, что оно является полуофициальным органом, ищущим покровительства власти. Чего нельзя было высказать в Гельсингфорсе, то договаривалось в Стокгольме, где газета «Aftonbladet» широко открыла свои столбцы для всякого рода клевет и изветов, лишь бы они могли быть направлены против России. В корреспонденциях из Финляндии «Aftonbladet» изобразила Топелиуса в самых мрачных красках. О нем писали, что он «бесится как полусумасшедший против Турции и англичан» и что им руководит лакейство и заискивание. В Гельсингфорсе создалось такое общее настроение против бедного и ни в чем неповинного поэта, что даже не все его знакомые дерзали здороваться с ним на улице.

После дела при Гамле-Карлебю «фрондирующая оппозиция» еще определеннее проявила свое направление. Она прямо осмеивала воинское рвение тех граждан, которые, вместе с войсками, отражали англичан. Одному студенту, принявшему участие в защите города, пришлось перенести за это не мало насмешек. И вообще они не желали слышать каких-либо нареканий на попирание англичанами прав народа. Газета «Morgonbladet» пыталась даже, насколько возможно было, оправдать поведение англичан общими рассуждениями, в роде того, что всякая война неизбежно сопровождается несчастиями и страданиями для отдельных лиц и т. п. Только тогда, когда «Times» неодобрительно отнесся к уничтожению англичанами частной собственности в городах Брагестаде и Улеоборге, и когда в парламенте сделан был Мильнером Гибсон запрос по поводу пожаров в сих городах, в Финляндии прекратились защитительные речи, прикрывавшие морские разбои. Таким образом видно, что фронда доходила до антипатриотических выходок.