Война «шляп». Очерк Русско-шведской войны 1741–1743 гг.

Казнь Левенгаупта и Будденброка была предупреждением для будущих генералов. Кто-то боялся неудач, кто-то – даже попыток их совершить. На должность генерала для ведения Померанской войны 1750-х гг.* не соглашался ни один известный человек, так как под угрозой могли оказаться его честь, жизнь и собственность. Так или иначе, теперь в Швеции обострились проблемы снабжения и мотивации, а также возникло нелепое противоречие между целями и результатами.

А Россия не торопилась распоряжаться захваченными территориями. Между Выборгом и рекой Кюмень едва ли располагалось что-то для них ценное. В 1783 г. императрица Екатерина Великая встретилась со своим кузеном шведским королем Густавом III во Фридрихсгаме. В письме барону Фридриху Мельхиору Гримму она описывала свои впечатления о путешествии по Финляндии: «Боже мой! Какая страна! Как можно было проливать человеческую кровь для обладания пустыней, в которой даже коршуны не хотят жить!»[509]

В Юго-Восточной Финляндии строительством каналов и неплохой системы укреплений руководил русский полководец Суворов. Но прежде русским было необходимо укрепить тыл и наладить пути снабжения по суше и морю. Швецию не пугала география, но она хотела слишком многого от того клочка Финляндии, где предполагалось вести боевые действия.

Недалеко от реки Кюмень в деревнях, знакомых нам по позорному маршу летом 1742 г., бесславно проходили в 1788 г. и события войны Густава III с Россией. Аньяльский союз и обращение к императрице, составленное в Ликкала*, были напрямую связаны с Войной «шляп». Воспоминания, убеждения и предчувствия циркулировали в поколениях, словно передаваясь вместе с очередным офицерским чином. Король-театрал, известный своим увлечением культурой, превратил театр военных действий в театральные подмостки, и его постигла почти та же участь, что и Левенгаупта.

В ходе Гогландского морского сражения 17 июля 1788 г., в котором силы сторон были примерно равны, шведский флот сумел захватить российский линейный корабль «Владислав», сдавшийся в плен[510]. Корабль был сильно поврежден и потерял примерно треть экипажа. Многие из пленных моряков были больны сыпным тифом и стали «троянским конем» инфекции для гарнизонов в Свеаборге, Гельсингфорсе, Финляндии и для полевой армии. Последствия снова оказались неописуемо тяжелыми[511].

Упадок духа, спровоцированный Войной «шляп», к тому времени еще не совсем прошел. Народ поддерживал и уважал короля (тогда финны называли его Кусти), в отличие от Левенгаупта и Будденброка. Густава III чудесным образом спасли его харизма, усиление в Швеции антидатских настроений, удачный проход через морские шпицрутены в Выборгском заливе[512] и славное Роченсальмское сражение[513] 9 июля 1790 г.[514] По результатам Верельского мирного договора с Россией король добился ничьей и даже заслужил одобрение в Стокгольме. Однако на балу-маскараде он получил смертельный удар в спину от офицера-дворянина[515].

Военное ведомство меж тем не топталось на месте. Саволакская бригада впервые взялась обучать солдат быть свободными от тактики линейного боя и уметь передвигаться в непроходимых местах. Этому же учили офицеров кадетского корпуса Хапаниеми. Так какой же урок из стратегии Войны «шляп» вынесли ключевые фигуры шведско-финской военной истории?

В Русско-шведской войне 1808–1809 гг. у главнокомандующего Клингспора изначально был план в духе Левенгаупта. Нельзя задерживаться у реки Кюмень, во Фридрихсгаме и даже в Саволаксе. Темпы отступления войск росли с рекордной скоростью. Тысячи мужчин и коней мчались от арсенала к арсеналу, за несколько месяцев зимы и весны они так добрались до Северного Эстерботтена.

О той Русско-шведской войне, в отличие от Войны «шляп», написано сотни замечательных книг. Но их содержание тоже сложно объяснить высшему разуму. Почему даже в зимние морозы зад Клингспора жгло стремление отступать?

Военачальники боялись так называемых осад, хотя море было заблокировано и не контролировалось русскими. В 1808 г. с востока на запад шло больше дорог, чем в 1742 г., что было удобно для атаки, однако лесные чащи, замерзшие воды, озерные глади, болота, проливы и ручьи создавали неудобства. Для бегства были нужны собственная страна, куда можно бежать, и бессчетное количество фуража, продовольствия, а также множество несносимых подошв и несбиваемых ступней. Шведский план быстрого отступления не учитывал возможные трудности снабжения у атакующего.

Летом шведы собирались задать русским жару с помощью контратаки, высадки десанта и прорыва через Свеаборг. Даже в случае успеха Финляндия все равно оказалась бы в трудном положении. В этом случае значительная часть государства с населением в 900 тысяч жителей будет во власти врага многие месяцы посевных работ!