Война за самоцветы

— Что ж, воевода Авранк, — молвил Мантор, — нынче день у тебя выдался удачный! Видывал я тебя и раньше за такой забавой: раздразнишь, бывало, старого барсука — да и прикончишь его, начни он кусаться. Не торопись, воевода Авранк! И ты, Харданг-халад. Не такое это дело, чтобы решать его по-барски, походя. Приход Хурина и оказанный ему прием касаются всего народа, и, прежде чем будет вынесен приговор, люди услышат все, что сказано.

— Тебе дозволяется уйти, — сказал Харданг. — Возвращайся к своим обязанностям на границе, пока воевода Авранк не примет командование.

— Нет, повелитель, — отвечал Мантор. — С сего дня нет у меня обязанностей перед тобой. Я оставил командовать Сагрота32, а он знает лес лучше и будет постарше и помудрее того, кого ты назвал. В свое время я вернусь к своим собственным границам*. Но нынче я созову народ.

Пока он шел к дверям, Авранк схватил лук, чтобы застрелить Мантора, но Харданг удержал его.

— Не время, — сказал он.

Но Мантор о том не знал (хотя иные это приметили) и, выйдя из чертога, разослал всех, кого нашел и кто был

* Ибо Мантор был потомком Халдада и у него имелось немного собственной земли на восточной границе Брэтиля подле Сириона, где эта река бежит через Димбар.

Все жители Брэтиля были вольные люди, державшие свои усадьбы и большой или малый участок земли сами от себя. Их господин избирался из потомков Халдада из уважения к деяниям Халэт и Халдара; и, хотя титул господина переходил, как если бы это было владение князя или короля, старшему в старшей линии рода, у народа было право отвергнуть претендента или лишить человека этого титула, если на то имелась серьезная причина. И кое-кому было прекрасно известно, что Харатор пытался обойти Брандира Хромого, чтобы стать господином вместо него33.

[стр. 279]

готов поработать вестниками, чтобы собрать всех хозяев усадеб и тех, без кого можно обойтись. [Вычеркнуто: У халадин34 было в обычае, что во всех делах, за исключениях военных, жен тоже призывали на совет и они имели равный с мужами голос.].

Слух разошелся по всему лесу, и от повторения повесть только удлинялась; и одни рядили одно, а другие — другое, но большинство сходилось на том, что халад — молодец, а Хурин лютует, что твой орочий вожак; ибо Авранк отрядил и своих посланцев. Вскоре стеклось великое множество народу, и город35 у чертога предводителей прирос палатками и шалашами36.

Однако все мужчины были с оружием из опасения, что с пограничья могут придти тревожные вести.

Разослав своих гонцов, Мантор отправился в темницу к Хурину, но стражники пускать его отказались.

— Полно! — молвил Мантор. — Вы же прекрасно знаете про наш добрый обычай: что у всякого узника должен быть друг, который может навестить его, узнать, как он поживает, и дать ему совет.

— Друга узник выбирает себе сам, — отвечали стражники, — а у этого дикаря друзей нет.

— Нет, есть, — возразил Мантор, — и я прошу позволения предложить ему свою помощь.

— Но халад воспретил нам пускать к нему кого-то помимо стражи, —отвечали ему.

Однако Мантор, что досконально знал законы и обычаи своего народа, молвил так:

— Не сомневаюсь. Но у халада нет на то права. Почему пришелец в узах?

Мы не связываем стариков и странников лишь потому, что они, обезрассудев, говорят недоброе. Этот человек заточен в темницу из-за нападения на Харданга, однако Харданг не может судить собственное дело и должен вынести свою обиду на суд народа [вычеркнуто: и другому дулжно сидеть на троне во время этого слушания]. А покамест не вправе он лишать заточника совета и помощи. Будь он мудр, он бы понял, что так он своему делу не поможет. Или иные уста говорили за него?

— Так и есть, — согласились стражники. — Приказ принес Авранк.

— Тогда забудьте о нем, — сказал Мантор. — Ведь Авранк сам нарушил данный ему приказ и покинул порубежье. Выбирайте сами между дезертиром, у которого молоко на губах не обсохло, и законами нашего народа.

Тогда стражи пустили Мантора в пещеру; ибо он пользовался большим уважением в Брэтиле и люди не любили [господ >] предводителей, что пренебрегали народом. Войдя, Мантор увидел, что Хурин

[стр. 280]

сидит на лавке. На лодыжках у него были кандалы, но руки свободны; перед ним стояла нетронутая еда. Узник не поднял взгляда на Мантора.

— Привет тебе, господин Хурин! — молвил тот. — Дела пошли не так, как следовало, и не так, как устроил бы я. Но теперь тебе нужен друг.

— Нет у меня друга, и в этой земле друга я не желаю, — отозвался Хурин.

— Но друг стоит перед тобой, — отвечал Мантор. — Не пренебрегай мной. Ибо ныне, увы, дело между тобой и халадом Хардангом должно быть вынесено на суд народа, и было бы хорошо, чтобы у тебя, как гласит наш закон, был друг, который дал бы тебе совет и просил бы о справедливости для тебя.

— Не стану я ничего просить, и совет мне не нужен, — молвил Хурин.