Воины Новороссии. Подвиги народных героев

Я понял: служба не отпускала. В самом начале разговора Сергей показал мне в своем телефоне фото семерых летчиков, из которых я узнал Дмитрия Коптилова — штурмана, которого сбили вместе с летчиком Каштановым, и они 30 километров выходили к своим, в центре фото — Каштанов и его по-отечески обнимает Сергей. У всех на груди ордена. У Каштанова — Звезда Героя.

Я к тому времени встретился с Каштановым и Коптиловым и знал, что у Коптилова два ордена Мужества, а увидев на груди Сергея один, спросил:

— У вас «мужик» (так летчики называли орден) за что?

— Сейчас…

Я понял: за Украину.

— А за Сирию?

Тот пожал плечами.

— Так вы в Сирии были?

— Восемь командировок… Первый раз поехал туда в июне 2016 года. Начали направлять по звеньям. И каждые два месяца менялись. Вот собрались, разгрузка, все самое необходимое. Все знают: туда, а ждем телеграмму. В 8 вечера пришла телеграмма. Выдергивают из дома. Говорят: готовьте документы. Мы «Газель» вещами набили, там тушенка и прочее. Едем в Чкаловск. Там терминал. Ящики тушенки — тащишься на таможню.

— А я думал, в свой борт сели и прямиком в Сирию.

— Нет. Ведь за границу. Прошли таможню. Ждем борт. Видим, в первую очередь отправляют музыкантов, танцоров, писателей, а мы — летчики, ждем. И упрашиваешь, чтобы посадили. Вот все-таки утолкались в Ил-76. Лететь в Сирию 8 часов, но летим с посадкой в Моздоке. Снова таможня, проверка документов. Досмотр. С Моздока — 4 часа. Наконец приземлились в Сирии. Первое впечатление, ты как в парилку попал — духота, жарища. Военная полиция тут же окружила. Что-то высматривают. Я даже удивился, чего это они к нам, летчикам. И нас на таможню.

— А я думал, российские летчики без досмотров.

— Нет. И нас в кимбы. Это вагончики. Там койки как в армии, одна над другой. Кимбы уже стояли. Первые, кто туда прилетели, они жили в палатках. Там жуть: змеи, тарантулы. Они и собирали кимбы. Нам дают три дня на подготовку и — полеты. Мы с игиловцами не контактировали. ПВО у них нет. И летали спокойно, бомбили. Там огромный полигон. За два месяца налет составил по 110–120 часов. 70–80 вылетов. Смена с 7 утра до 7 вечера и с 7 вечера до 7 утра. Бомбили каждый день. 2–3 вылета в смену. Мы с моим штурманом один раз за 12 часов налетали 10! А в кабине жара 65 градусов…

— Запарка, — произнес и понял: слишком слабое сравнение подобрал.

Майор:

— 12 часов отдежуришь, 10 часов отсыпаешься в кимбе. Бывало, день свободен, но такое случалось редко. Но там ведь никуда не выйдешь. Так и находишься на аэродроме. Перегрузки большие. И странно, военная полиция все чего-то ищет, шныряет. Как им сказали: «Ищите нарушителей формы одежды».

— Тут война, а им, как на парад…

— Того хлеще: «Выпивши кто…»

— Делать им нечего.

— Когда приехали полицейские из Чечни, они удивлялись и до такого, чтобы ловить нас, не доходили…

— Но у нас потери были, — вспомнил я гибель летчика Романа Филипова.

Майор Сергей:

— Да. Погиб Роман и летчики Копылов…

— Он похоронен рядом с Романом Филиповым…

— Да. С Копыловым разбился Медведков…

— А что там вышло? Помню, писали, что самолет не взлетел…

— Копылов, Львович, он с виду вроде как выпивши.

— Бывает такое.

— И полиция прицепилась к нему. Он принципиальный, стал доказывать, что нет такого. Его выдернули из кимба, повели разбираться. Одним словом, лег отдыхать в 3 ночи, а в 7 полеты. Вот и… Не выпустили крыло, у них не хватило скорости взлететь…

— Еще бы, после такой встрепки и бессонной ночи лететь…

Понимал, что услышал версию летчика о случившемся, но то, что показуха шла во вред делу, этим удивить никого не могли.

— И еще Ан-26 при заходе на посадку… — майор вспомнил последнюю сирийскую утрату.

— Вы после первой командировки летали в Сирию…

— Да. После первой командировки, через шесть месяцев была вторая. В 2017 году два раза. Два месяца дома, потом месяц отпуск и — снова в командировку. А так восемь поездок…. На границе с Турцией боевиков долбили, на границе с Ливаном. Вылетов много. Применяли все. Спутниковые бомбы — они прямо в точку попадали. Прилетишь, все генералы жмут руку: «Сынок, коли дырку!» (Для ордена. — Примеч. авт.) И ничего.

— Как ничего?

— Вот на границе с Турцией лагерь боевиков. Я лечу, за мной два истребителя, прикрывают нас. Работаем. Прилетели. Тишина. Через два дня прибегают: «Надо реляцию на награду». Истребители (летчики) пишут реляцию. Мы тоже выдали данные, отдали полковнику. Тот: «Не так». Сам напишет реляцию. Напечатал приказ, несут к командирам… Через два дня идем, истребители на чемоданах сидят. «Вы куда?» — «В Кремль на награждение». Без нас. А нам новая задача. Летим: двадцать километров летели и все молча. Бомбы отбросали и назад. Все молча…

— Радости мало.