Воины Новороссии. Подвиги народных героев

— Вел Давыдыч. Аркадий Давыдович. Это мужичок в возрасте. Ему лет за шестьдесят. Ростом метр шестьдесят, но волосатый! В нем что-то кавказское, то ли примесь азербайджанца. Он в свои шестьдесят с хвостиком, начинаешь подтягиваться, а он: «Нет, мало», «Нет, мало». И: «Смотри, как надо». Тридцать раз он подтягивался вообще легко! И подъем с переворотом он нас заставлял делать. Сам он делал больше десяти точно! У нас спортивных снарядов-то с гулькин нос. Это потом Александр Иванович (Голомедов) доставал тренажеры, стали привозить гантели, штангу. У нас не было ничего. У нас были только канат и перекладина. И мы на этой перекладине, на этом канате. И на улице. Бег, отжимания, все, что можно было сделать. Он нас гонял по полной. И физкультура был самый трудный предмет, для меня, по крайней мере. Потому что если в школе можно было где-то с мячиком походить, я никогда и сменку не брал на физкультуру. Придешь, по кругу походим, а здесь он из нас выжимал все соки. Вот такая вот история.

— А кто воспитатель?

— Дорошенко, он военный. Но тогда первая чеченская кампания, и потом бывшие офицеры, запасники, в основном в своем большинстве участники. И они немножко по-другому, под другим углом нас воспитывали. В чем разница? Я не скажу, что неправильное воспитание, а оно другое. Оно более практическое. У Александра Ивановича (Голомедова. — Примеч. авт.) оно с налетом благородства. С примерами о героизме русской армии. Вот это все. А вот эти офицеры они не про благородство. Они про выживание. Тогда и национализм сильно был развит, помните, лозунги античеченские: «Чурки…» И в-третьих, они не могли быть примером. И они большей частью, к сожалению, примером для нас не стали. То есть они и давали определенные знания, но достаточно часто бывали выпивши, никто из них в корпусе надолго не задерживался.

— В них практичность, а в Голомедове космос…

— Ну вот возьмем плохого человека. Как вы себе его представляете, вот мы отправим его сейчас в окопы на полгода. Он в любом случае… Он пересмотрит свою позицию, он научится хорошо бегать, он получит боевой опыт, но хорошим человеком он вряд ли станет. То есть он как боец, как офицер будет с опытом большим, но не станет хорошим человеком. Он не станет образцом все равно.

— Понятно, вас вдохновляло благородство Голомедова…

— Да…

5. Самое трудное испытание: поступление в училище. «Партизаны»

— И вот вы в последнем 11-м классе. Куда дальше?

Черешнев:

— Тогда брали ребят постарше, не как потом, после 4 класса… Поэтому, выпустился в 2001 году… Родители сказали: «Куда ты хочешь пойти?» А я не знаю, как все получилось. Когда мы в классе в кадетском корпусе занимались, мне попалась в шкафу десантная эмблема. Я начал ее с собой носить и думаю: да вот пойду в десантное училище. Это такая блажь из блажей. То есть ничто меня не толкало, не тянуло, а пойду в десантное. И пошел…

— А родители не испугались, ведь с парашютом прыгать?

Черешнев:

— Нет… Стал я готовиться. Это юношеский максимализм, я стал готовиться и смогу или нет? Подтягивал физкультуру. Но и остальные предметы. Там же нет прежнего, сейчас все переформировали. А когда я поступал, там второе образование гражданское, инженерное. То есть мы получаем в училище среднее военное и высшее гражданское образование. По гражданскому нужно было сдавать физику, математику и черчение. И мне пришлось и по черчению много работать, с черчением тяжело… С математикой, физикой более-менее. Вот так у меня четверка и осталась по черчению. Я кадетский корпус окончил с двумя или тремя четверками. Остальные пятерки…

— А в 20-й школе знали об этом…

Где Черешнев не вылезал из троек.

— В 20-й школе, чтобы было понятно, тогда была большая проблема в образовании. Учителя, которые старые, они начали уходить, а приходили новые. А новые учителя были, скажем так, по-другому мотивированы. Они продвинутые, у них ориентация немножко другая. Капитализм пришел к нам и сказал, что теперь главное не люди, а главное — деньги. И все стали заниматься зарабатыванием денег, а не обучением. И получилось…

— Ученик стал хуже учиться, так учитель родителям: я могу позаниматься, только за отдельную плату…

— Да…

— Я знаю много примеров… В Рязанское десантное поступить — трудняк.

Черешнев:

— Трудняк. Я до сих пор вспоминаю, как самое сложное испытание в моей жизни. Мне было так плохо, что я не знаю… Те ребята, которые уходили оттуда, мы их даже не осуждали на самом деле. Сложнее этого трудняка было учиться там.

— Ну, а все-таки трудняк при поступлении в чем выражался?

— Во-первых, очень большой конкурс. Очень большой конкурс. Не знаю, как сейчас, но тогда был… Нас всех построили, было там, как бы не соврать, ну несколько тысяч нас было. Говорит нам полковник: «Ребята, вы приехали по сорок четыре человека на одно место».

— Как в МГИМО.

Ярослав: