Волчата

— Я в руках аллаха, а не в ваших. И поступаю я только так, как мне приказывает господин сотник. Так и быть, расскажу вам, кто приходил ко мне. Судите сами. Приходили двое парней и две девушки. Прежде я никогда их не видел. Старший из них достал пистолет и, направив его на меня, сказал, что они голодны, и потребовал дать им муки. Что мне оставалось делать? Я и дал немного. Сотник мне всегда говорил: «Придут партизаны, давай им все, чего они пожелают. А сами заберут, так не сопротивляйся». Если вы имеете что-нибудь против, так и скажите сотнику.

Разговор прервался. Усташи допили сливовицу, и Стипе потребовал еще. Бегич молча поставил на стол вторую бутылку. Торговец, зверея, цедил сквозь зубы:

— Ах ты, лиса турецкая! Давно я за тобой слежу! Меня не так-то легко провести. Вот потому-то ты и боишься меня. Других ты можешь водить за нос, но не меня. Со мной этот номер не пройдет. Я пятнадцать лет торгую по селам, всего навидался и людей всяких встречал — и обманщиков, и воров, и порядочных… Я быстро распознаю, где друг, а где — враг.

— Дело твое, Стипе Баканяц. Все люди грешны, все могут ошибаться. Я на тебя за это не в обиде. Не знаю только, как ты отчитаешься перед сотником.

— За меня не бойся. Если я узнаю, что ты партизанский прихвостень, висеть тебе на мельничном колесе. Вода быстренько с тебя всю ложь смоет. Думаешь, мы железные — лазить из-за твоих голубей по оврагам?

— Это сливовица в тебе заговорила, а не ты сам, Стипе. Я все расскажу сотнику, как ты тут себя вел…

У Стипе от гнева побелели глаза. Если бы мог, он убил бы Муйо на месте, не раздумывая. «Будь прокляты эти голуби, будь проклят этот двурушник, — думал Баканяц. — Кто знает, сколько награбил этот чванливый идиот сотник! У него нюх на золото, деньги…»

— Ладно, турок, хватит об этом при покойнике-то, — проговорил он, затаив на мельника лютую злобу.

С неба лило как из ведра. Усташи, оставив одного солдата у входа, завалились спать прямо на мешки с мукой. Не спалось одному Муйо. Он боялся, как бы среди ночи на мельницу вдруг не пришли партизаны или Джуро с Михайло не забрели на огонек.

Он встал и принялся бродить по комнате. Из головы мельника не выходили угрозы торговца. «Эта свинья, наверное, догадывается, что я против них», — думал Муйо.

Бегич обошел мельницу. Усташи спали как убитые. Доносившийся сюда шум дождя убаюкал даже караульного. Вдруг взгляд Муйо остановился на топоре, который стоял у стены. «А что, если прикончить всех их разом, а главное — торговца?» Потом он вспомнил о пистолете, который прятал во дворе, и решил взять его. Но едва он шагнул к дверям, как торговец зашевелился, приоткрыл глаза и сквозь сон пробормотал:

— Ты что слоняешься?

— Мне показалось, кто-то бродит около мельницы, — настороженна ответил Муйо и подумал: «Это дьявол какой-то, а не человек. Спит, а сам одним ухом все слышит. Наверное, боится, как бы не убили».

И тут в дверь несколько раз сильно постучали. Усташи сразу же вскочили и с автоматами в руках кинулись к дверям.

— Кто там? — спросил мельник.

— Крестьянин я, заблудился, — ответил голос за дверью.

Муйо помертвел — это был Джуро.

— Откройте!

— Мы ночью никого не впускаем! — нарочито грубо ответил Муйо.

Но Стипе жестом приказал ему открыть дверь.

— Подожди немного, так и быть, сейчас отопру, — дрогнувшим голосом ответил мельник. Как только он распахнул дверь, Стипе и караульный выскочили наружу. В темноте раздался взрыв гранаты. Оба усташа, как ошпаренные, кинулись обратно в дом. Другие же, быстро опомнившись, выбежали во двор и открыли беспорядочную стрельбу. Но ответных выстрелов не последовало.

Под утро дождь утих. Над рекой поднялся молочный туман.

Затаившись, усташи всю ночь не сомкнули глаз, боялись, что нагрянут партизаны. Они даже заставили мельника обойти вокруг мельницы. Но он никого не обнаружил.

7

Ночью ребята благополучно добрались до своего временного жилища на Совиной горе. Вымокшие до костей и продрогшие, они тем не менее были в радостном настроении. После всего пережитого они наконец-то у себя дома! Немного обсушившись, они стали делиться впечатлениями, а их было хоть отбавляй. Остою больше всего мучила мысль о том, кого он на самом деле подстрелил. Кто это был? Усташ? А может, не дай бог, свой, партизан?

— Ты правильно поступил, — успокаивал Душко друга. — Это наверняка были усташи. Партизаны бы так себя не вели.

Душко очень пожалел, что у него не было такого пистолета, как у Остои. Он бы показал проклятым фашистам! Сколько раз просил он деда раздобыть ему пистолет! Правда, Душко всегда носил в кармане гранату, но разве ее можно сравнить с пистолетом?!

Ребята очень гордились, что Остоя убил усташа. Но больше всех радовалась Вука.

— Вот какой ты смелый! — щебетала она.

Проснулся Ненад.

— Ну что, нашли дедушку? — спросил он.

— Нет. Когда дождь перестанет, снова пойдем на Козару, поищем его.