Волчья тропа

– А мы как раз отправляемся на юг, во владения этого князя. Если встретим твоего супруга, то можем ему что-то от тебя передать, – внезапно заявил Дандамис.

– Да, что ему передавать. Мы его ждём и любим. А вот тебе за помощь я подарю вот это, – сказала якши, вытаскивая странный предмет из своей котомки.

– Что это? На какой-то сучок похоже, – спросил Дандамис.

– Это особый нож, – сказала якши, снимая футляр, оформленный в виде обломанной ветки.

– И в чём его сила? – с уважением принимая подарок, спросил Дандамис.

– Если вы обнаружите себя в тупике, из которого нет выхода, то проведите этим ножом в воздухе, где хотите, чтобы появился проход, и он появиться, – ответила мама якши.

– И куда приведёт нас это проход? – осторожно спросил Дандамис.

– Вы окажетесь на берегу реки времени между мирами. Перед вами будет вся ваша жизнь протекать как на ладони. По своему отражению в воде вы поймёте, куда вам надо, – таинственно сообщила мама якши.

Оставив семейство якши, Дандамис с Тарасом устремились на юг. Дог задорно продолжал бегать по кустам, а вот мысли его хозяина со спутником были отнюдь не радостные. Сопоставив факты исчезновения Степана, и появление нового полководца в маске они поняли, что снова сражаются против Ареса.

Глава 19

Незаметно пролетело два года. Дандамис и Тарас оба прошли посвящение по волчьей тропе. Они приняли дух братства волков, которые работали в стае, избегая одиночных вылазок. Сначала Тарас не хотел идти стопами Дандамиса, но оказалось, что к Степану просто так не подобраться. Его ставка главнокомандующего неустанно была на передовой. Только поистине сильные и мужественные люди пытались ликвидировать жестокого и безжалостного полководца. Но того словно берегли боги, каждый раз выводя из-под удара. А сами смельчаки пропадали без вести. «Мы сможем с ним встретиться, обещаю. Но ты должен стать искусным воином» – сказал тогда Дандамис и Тарас поверил ему. И вот теперь, когда Тарас понимал язык, на котором общались волки, обучавшие его, он с Дандамисом был принят в совет стаи. Им предстояло, используя перекрестные миры выстроить тропу к Багряной маске.

Тем временем Степан вместе со своей армией постоянно находился в походах, продолжая, как он думал, борьбу за возврат ранее отвоёванных территорий. Люди боялись Багряную маску. Он одичал душой, не имея нормального человеческого общения. Князь Сера бывал у него лишь наездами, когда случалось крупное сражение. Почёт и слава, на которых восседают полководцы, как ему некогда казалось, на самом деле были мифом. С вечера до утра не разгибая спины над изучением карт местности, вооружений противника он сидел, погрязая из раза в раз в повторяющихся деталях, чтобы потом с утра известить строй воодушевляющей речью напутствия и бок о бок с ними сражаться, не чувствуя сопричастности к общему делу. Сердце черствело. Война стала обыденной рутиной. Когда солдат защищает отчий дом и землю от неприятеля, то вся его внутренняя энергия поднимается бушующим океаном и даёт неустанную подпитку. А когда солдат наёмник, то он считает только, сколько дней осталось до оплаты его услуг. Степан стал видеть больше. Его армия, увеличиваясь, за счёт пополнения пленными на новых территориях уже больше чем на половину состояла из тех, кто ещё вчера яростно сражался против. Бунт не минуем. Как только найдётся человек с лидерскими задатками, он разобьёт эту великую и не знавшую поражений армию изнутри. Холодный расчёт говорил Степану, что он не сможет себя обезопасить и погибнет первым от руки предателя. Уже ничего не радовало его. Хоть и пряча лицо под маской, он всё же видел, когда умывался, как заострились его черты лица. Он постарел и лицом и душою. От былой безмятежной улыбки не осталось и следа. Он как-то захотел улыбнуться своему отражению и не смог. Столько крови пролито. Каждый павший это чей-то сын. Как можно после всего, что он видел, улыбаться. «Неужели это то, о чём я мечтал?» – вопрошал он себя. Бессонные ночи стали вечными спутниками. Любой шорох создавал на воспалённые нервы ещё большее давление, каждый раз вонзаясь своими шипами, где-то в груди. Пока Степану удавалось контролировать себя, но силы были на исходе. Этой ночью ему было настолько не по себе, что он, откинув полог своего шатра, уселся смотреть на горящие под холмом костры его солдат, словно хотел отогреть ими свою застывшую душу.

Катус, по обыкновению был рядом и заметил, как вышел Степан. Он делал всё, чтобы не попадаться полководцу на глаза. Если скользящий взгляд Степана и захватывал его в своё поле зрения, то ни как не мог в нём узнать того пузатого весельчака, каким он был раньше. Сменив свою пёструю одежду на доспехи, Катус мало чем отличался от других якши, которые принимали участие в боях, чтобы поживиться награбленным. Однако свою службу перед Аресом он вёл неукоснительно.