Волчица и пряности. Том IV

— Я же говорила тебе, что они торопятся. К тому же сегодня тебе нужно учить алфавит.

Парень втянул голову в плечи, сделал несчастное лицо и посмотрел на Лоуренса, ища поддержки. С первого взгляда было ясно, какие у них отношения.

— Если будет время. Тогда, с вашего позволения, мы останемся в церкви ненадолго.

— Извольте.

Путники поднялись со стула, ещё раз поблагодарили за ужин и покинули комнату. Эльза вскользь посмотрела на Холо, но Волчица сделала вид, что ничего не заметила. Однако, когда девушка перевела взгляд на Лоуренса, тот не оставил это без внимания.

— Ах да, — спохватился он, остановившись в дверях комнаты, и обернулся к Эльзе. — Ваш вопрос…

— Я подумаю над ним сама. Знаете, отец Франц любил приговаривать, что нужно хорошенько поразмышлять перед тем, как спрашивать у других.

На Лоуренса смотрела уже не слабая девушка, загнанная в угол своими же словами, а несгибаемая Эльза, в одиночку ведавшая делами целой церкви.

— Хорошо. Обращайтесь, если запутаетесь, — выскажу свои соображения.

— Благодарю вас.

Эван недоуменно переводил взгляд с Лоуренса на Эльзу, но, когда та окликнула его, казалось, сразу забыл про загадочный диалог. Он взялся помогать девушке с уборкой и, хотя ворчал при этом, отзывался с видимым удовольствием, когда она к нему обращалась. Пусть Эльза постоянно делала замечания и отчитывала Эвана, а он в ответ на её слова втягивал голову в плечи, но он же протягивал ей руку, окликал её, а иногда они вместе смеялись над чем-то.

Лоуренс старался не замечать подобное между людьми, когда торговал в одиночку. Даже не так: он искренне считал, что такое поведение — верх глупости.

Далеко впереди был виден силуэт Холо, слабо освещённый мерцающим пламенем свечи в её руке. Силуэт исчез, когда девушка завернула за угол.

Лоуренс подумал вдруг, что раньше будто бы блуждал по узким сумрачным коридорам, боясь потратиться даже на свечу. Он бродил, вглядываясь во тьму и подбирая с пола золотые монеты. Странное дело: хотя порой торговец мечтал, чтобы его лошадь превратилась в человека — настолько соскучился по человеческому теплу, — взгляд его оставался прикованным к полу, усеянному золотом.

Лоуренс осторожно шагал вперёд по тёмному коридору, ориентируясь на свет впереди, и наконец завернул за угол. Холо листала книгу. Он присел на пол, открыл страницу, на которой прервал чтение, и тогда девушка заговорила:

— Что приключилось?

— А?

— Лицо у тебя такое, будто обнаружил дыру в кошельке, — рассмеялась она.

Лоуренс потрогал свою щёку, гадая о том, какое у него сейчас выражение лица: вне деловых переговоров он совершенно не обращал на это внимания.

— Неужели я так выгляжу?

— Ага.

— Вот как. Нет… вот, значит, как.

Холо мелко затряслась от смеха и отложила книгу:

— Видно, вино было слишком крепким.

Голова в самом деле слегка гудела, — возможно, Холо права. Хотя нет, неправда. Он знал, почему на него накатила эта странная тоска. Не знал только, что теперь с ней делать, а потому небрежно обронил:

— А хорошо они ладят.

Лоуренс думал, что безразличный тон ему вполне удался, но изменившееся при этих словах лицо Холо он, наверное, не забудет никогда. Она просто вытаращилась на него в изумлении.

— Ты… чего ты? — настал черёд Лоуренса удивляться.

Она, по-прежнему глядя круглыми, как блюдца, глазами, промычала что-то нечленораздельное, будто не в силах заговорить, а когда наконец пришла в себя, уставилась в сторону с необыкновенно растерянным видом.

— Я что-то не то сказал?

Холо ничего не ответила, только нервно потирала пальцем корешок книги. Выражение её лица озадачивало: на нём отражалось то ли удивление, то ли гнев, то ли ещё какое-то чувство, не поддающееся описанию.

— По… послушай. — Чуть погодя Холо, будто смирившись с неизбежным, наконец посмотрела на Лоуренса.

Она выглядела настолько расстроенной, что он не осмелился переспросить, что случилось. Казалось, если он сделает это, она заплачет. Более того, когда она наконец заговорила, понять её оказалось чрезвычайно трудно.

— Ведь и я же… Я знаю, в чём ты силён и в чём слаб…

— Ну да…

— Но всё-таки… Непривычно от меня такое слышать, верно… Однако, пожив на свете, учишься не принимать близко к сердцу. Впрочем, кое-что всё-таки задевает. Сам знаешь, каково это.

Казалось, необходимость сделать тяжёлый выбор вынуждает её говорить. Лоуренс чуть отодвинулся от неё и кивнул. Холо отложила книгу и сидела теперь на полу, скрестив ноги, схватившись за тонкие лодыжки и втянув голову в плечи. Волчица избегала смотреть в его сторону, как если бы прятала лицо от слишком яркого солнца, и её поза выдавала сильное напряжение. Более того, казалось, она вот-вот расплачется, и мысль об этом заставляла напрячься самого Лоуренса.

— Послушай…

И Лоуренс кивнул.

— Не завидуй им.

Тут он совсем растерялся; пожалуй, примерно так же чувствует себя человек, который чихнул в толпе и обнаружил, что люди вокруг исчезли.

— Я ведь тоже… Нет, знаю. Знаю, потому и не хотела бы говорить… Но ведь и мы с тобой дурачимся друг с дружкой, если посмотреть со стороны?

«Дурачимся».