Волчица и пряности. Том IV

Чувство страха, которое испытываешь, когда понимаешь, что во время торговой сделки неправильно оценил стоимость товара, охватило его. Он осознавал, что необходимо думать, но думать было страшно.

Холо громко прокашлялась и принялась царапать каменный пол ногтем.

— Сама не пойму, отчего мне так неловко. Скорее ведь сердиться нужно… на то, что ты… завидуешь. С завистью говоришь… о том, как хорошо они ладят.

— Да нет, — прервал её Лоуренс.

Холо сделала обиженное лицо, сверкнула глазами, точно ребёнок, рассердившийся на неразумного взрослого.

— Да нет, кажется… я понял.

Конец фразы Лоуренс пробормотал совсем невнятно, и раздражение Холо возросло.

— Да понял я, понял. Ещё раньше понял. Просто не знал, как сказать.

Холо устремила на него взгляд не столько подозрительный, сколько цепкий и беспощадный, и подняла одно колено. Если он ответит что-то не то, она и наброситься может. Зато теперь легче выложить всё как на духу, а раньше он бы оставил неудобные мысли при себе.

— Да, конечно, я позавидовал. Но не тому, что они хорошо ладят.

Холо обхватила поднятое колено рукой.

— Видишь ли, я сожалею о том, что не уговорил тебя отказаться от поисков.

Она удивлённо моргнула.

— Ведь эта пара так и останется жить в церкви. Стойкость и твёрдость наверняка помогут Эльзе справиться с напастью, а Эван… Жалко, конечно, но торговцем ему не стать. Однако что будет с нами?

Послышался тихий возглас: видимо, то Холо подавила вздох.

— В Кумерсуне я смог неплохо нажиться, а ты получила след, ведущий домой. А здесь, быть может, тебе удастся узнать побольше, в чём я тебе сейчас и помогаю. Разумеется…

Тут Лоуренс сделал паузу, заметив, что Холо собирается что-то вставить, и продолжил с нажимом:

— Разумеется, я помогаю тебе по своей воле. И всё же…

И вот мысль, которую он гнал от себя до настоящего момента, приобрела чёткие очертания. Очень уж неправильно было избегать этого разговора так долго — не только потому, что тем самым он отталкивал руку Холо или выказывал ей своё недоверие, но и потому, что замалчивание будто воздвигало стену между ними. Ведь сколько ни уклоняйся от уплаты долга, рано или поздно вернуть его всё-таки придётся.

— И всё же что будет дальше, когда ты вернёшься домой?

Тень Холо на стене вдруг выросла, — похоже, распушился хвост под плащом, но сама тоненькая фигурка девушки будто стала только меньше.

— Не знаю. — И до чего же тихим был её голос.

Лоуренс не хотел спрашивать дальше: слишком уж волновал его ответ.

— Ты ведь не просто хочешь взглянуть на родной лес?

Холо не была дома столько лет, что даже словами «давным-давно» вряд ли можно выразить этот срок. Нетрудно догадаться, как поступит Холо, когда путники прибудут на место.

Лоуренс глубоко пожалел о том, что спросил. Промолчи он, и они бы постепенно отдалились друг от друга, но пусть так, всё равно лучше ему было избежать этого разговора. Если бы Холо пожала плечами и заявила, что тут им и придётся распрощаться, он бы перенёс это легче, но её крайнее смятение подействовало на него удручающе.

— Ладно, забудем. Прости меня. Кое-что бесполезно обсуждать заранее.

И тут, несомненно, имел место именно такой случай.

Сам Лоуренс испытывал двойственные чувства: после расставания с Холо он будет тосковать первое время, но вскоре наверняка примирится с утратой. Даже когда он терпел неудачу в торговле и воспринимал её как конец света, спустя несколько дней вновь предпринимал попытку получить прибыль, как будто ничего не случилось. Правда, как быть в такие моменты, когда становится тоскливо даже оттого, что он способен сохранять трезвый рассудок? Этого он не знал.

И тогда Холо, задумчиво глядя на мерцающее в подсвечнике пламя, пробормотала:

— А ведь я — Мудрая Волчица. Я Мудрая Волчица Холо из Йойса.

Она уткнулась подбородком в поднятое колено и медленно встала. Хвост безвольно повис, будто простое украшение. Холо посмотрела на свечу на полу, затем — на Лоуренса.

— Я Мудрая Волчица Холо из Йойса, — повторила она, словно заклинание, приблизилась к Лоуренсу и опустилась рядом.

Не успел он и рта открыть, как Волчица тут же положила голову ему на колени:

— Недоволен?

Пожалуй, привычную дерзость Холо любой списал бы на божественный нрав, но Лоуренс знал, что божественность была тут ни при чём.

— Нет-нет.

Его напряжение, казалось, достигло предела, но ни смех, ни злость не могли бы выразить того, что он чувствовал.

Свеча беззвучно горела; Лоуренс положил руку на плечо Холо, уютно устроившейся у него на коленях.

— Посплю я. А ты пока просмотри книги, хорошо?

Её профиль был скрыт за волосами, поэтому он не разглядел выражения лица, но зато живо ощутил, как она укусила его за указательный палец руки, лежавшей на её плече.

— Хорошо.

Ему показалось, что Холо испытывает его, как человек, который подносит нож к глазам котёнка и смотрит, на каком расстоянии от острия тот отпрянет. Кровь выступила из раны на укушенном пальце. Пожалуй, Холо рассердится не на шутку, если он не прочтёт ни одной книги, поэтому Лоуренс дотянулся до той, что лежала сбоку от него, и раскрыл её.