Волчица и пряности. Том IV

Люди с копьями, одетые кто во что горазд, очень походили на наёмников, но всё же, похоже, были обучены своему делу: с грехом пополам перестроились и выставили перед собой копья.

Теперь жители деревни, даже превосходя числом этих воинов, вряд ли сумели бы оказать им какое-то сопротивление.

— Хм. А Сэм ваш уже и не надеется чего-то добиться. Готов уступить.

Одна уступка — и дальше сельчанам придётся лишь соглашаться на условия Энберга. Епископ Бан, вероятно, попытается придушить деревню ровно настолько, чтобы не довести до полного отчаяния, которое вынуждает мышь броситься на кошку.

— А это кто?

В переговоры вдруг вклинился ещё один сельчанин: обменявшись несколькими словами с Линдоттом, пришёл в ярость и едва не напал на него, но был остановлен Сэмом.

— Хлебопекарь, — ответил Лоуренсу Эван. — Не упускал случая ко мне придраться в своё время.

Линдотт, как и епископ Бан, вытащил из-за пазухи лист пергамента, с довольным видом поднял его вверх, и местные сразу притихли. Похоже, нечасто ему приходилось испытывать такое удовольствие: казалось, к послушному молчанию сельчан торговец совершенно не привык, и воцарившаяся тишина приятно его удивила.

— Видимо, отец Франц не имел себе равных, — заметил Лоуренс.

Эльза лишь кивнула в ответ.

Вдруг Сэм пошатнулся и рухнул на колени, и сельчане, прожигавшие епископа Бана взглядами, бросились вперёд, чтобы поддержать его.

Лоуренс уловил странный звук. Это Эльза сжала кулаки. Лицо её оставалось спокойным, но он знал, что творилось на душе у девушки. В конце концов, никто из сельчан и не подумал броситься ей на помощь в своё время.

— Всё, почти конец. Предлагают последнее условие, — вдруг сказала Холо.

Деревенские жители дружно повернулись к дому старосты Сэма, расположенному напротив церкви, и этот жест с головой выдал их мысли.

Чуть позже на камень поднялись двое солдат, держа в руках то самое чучело бога Торуэо.

— Предайте это огню и внемлите заповедям Истинной веры. Иначе же всю деревню признают прибежищем ереси, — проговорила Холо, видимо повторяя слова епископа Бана, но сельчане повернулись в сторону церкви, как будто услышали её.

— В трудную минуту люди обращаются за помощью к кому-нибудь. Такова их природа. — Холо оторвалась от окна, сложила руки на груди и вздохнула: — Но и я иногда обращаюсь за помощью к людям. Ну, как нам быть?

На лице Эвана читалось явное нежелание прощать местным готовность погубить других ради собственного спасения, но он проглотил гнев и посмотрел на Эльзу.

Девушка быстро встала.

— Как последователь Истинной веры, я не могу бросить деревню в беде, — заявила она.

— Тогда пойдём, — кивнул Лоуренс.

После этих слов все четверо подошли к воротам церкви и открыли их.

«Оказывается, выражение “мёртвая тишина” придумали не просто так», — заключил про себя Лоуренс. Пожалуй, он никогда не забудет лиц сельчан в тот миг, когда несчастные, даже видя перед собой чучело Великого Торуэо, повернулись к зданию церкви в последней надежде.

— Эльза! — Ирма первая подала голос.

Женщина не стояла на камне, а наблюдала за происходящим с площади вместе с остальными. Забыв обо всём, она тут же бросилась к воротам, — видно, потому что совсем недавно защищала беглецов от крестьян.

— Эльза, зачем ты?..

— Простите меня, Ирма.

Ирма повернулась к Лоуренсу, на лице её читалось искреннее недоумение.

— Надо же, кого я вижу. Уж не Эльза ли, преемница отца Франца, почтила нас собственным присутствием? — Епископ Бан заговорил прежде, чем Лоуренс успел открыть рот для ответа Ирме.

— Приветствую вас, господин епископ.

— Я слышал, вы все сбежали, но, надо полагать, не выдержали тяжести своего греха и вернулись покаяться?

— Нам известно великодушие Господа.

Спокойствие Эльзы неприятно удивило епископа, но, похоже, он посчитал это попыткой сохранить лицо — натянул снисходительную улыбку и тихо обратился к стоявшему рядом священнослужителю. Тот кашлянул, а затем вытянул вперёд лист пергамента и провозгласил:

— Мы, служители церкви святого Рио в Энберге, полагаем, что жители деревни Терэо, поклоняясь языческому богу, подмешали в рожь вино Кепаса с намерением навредить последователям Истинной веры. Наши люди пострадали от проклятия, тогда как в деревне все оказались целы и невредимы, хотя ели тот же хлеб. Что, как не это, свидетельствует о защите деревни омерзительным языческим богом?

— Согласно договору отца Франца, прежде всего мы вернём деревне купленную рожь. Затем вновь построим здесь святую церковь согласно истинным заветам. Суд истинного и единого Бога должным образом накажет приспешников ложного бога, этих змей в овечьей шкуре, — подхватил епископ Бан.

Воины с щитами в руках обнажили мечи и обратили их остриём к беглецам.

Эльза не двинулась с места.

— В этом нет нужды, — ответила она с достоинством. Её голос звонким эхом разнёсся по площади. — В самом деле, я следовала по пути ложной веры. Но великодушие Бога не знает границ. Я встретила посланника Божьего, и он вывел меня на путь истинный!

Бан дрогнул, сморщил нос и бросил быстрый взгляд на священнослужителя, стоявшего рядом. Тот что-то произнёс.