Волчица и пряности. Том IV

Епископ поднял руку в величественном жесте:

— Это ли не подтверждение ереси — столь небрежно заявлять о встрече с Божьим посланником? Но если слова твои истинны, подтверди же их делом.

Рыба заглотила наживку. Эльза взглянула на Эвана, затем на Холо. Молодой мельник и человеческое воплощение волчицы кивнули и бросились вперёд.

— Что ж, я покажу тем, кто не верит.

Эван с Холо кинулись к обозу с рожью, и наёмники выставили копья, не давая им приблизиться, но епископ Бан лишь фыркнул, услышав слова Эльзы.

— Дайте им пройти, — разрешил он.

Эван сжимал в кулаке зёрна, которые дала ему Холо. Эльза проводила взглядом Эвана и Холо и, не слушая предостережений Ирмы, подошла к камню:

— Поклонение змеиному богу Торуэо в самом деле неправильно.

Сельчане, стоявшие на плите, посмотрели на Эльзу так, будто она заставила их наглотаться камней.

— И всё же ошибочным по своей сути его назвать нельзя.

Девушка взобралась по лестнице, приставленной к плите, прошла мимо епископа и преклонила колени перед земным воплощением Торуэо, брошенным на каменную поверхность.

Даже в церкви, когда Лоуренс и Холо загнали Эльзу в угол, желая посмотреть записи покойного отца Франца, девушка отказалась говорить неправду. Она по-прежнему придерживалась своих принципов и, несомненно, оставалась священнослужителем до мозга костей. В таком случае почему же Эльза и не подумала осудить змеиное чучело как языческий идол, а встала перед ним на колени?

— Я верю, что Торуэо есть чудо, явленное нам Божьей волей, — продолжила девушка.

Сэм вытаращил глаза, по толпе сельчан пробежал ропот: слова Эльзы нельзя было считать ни признанием Торуэо, ни отрицанием его существования.

Бан же лишь рассмеялся:

— Ловко. Но как же поверить на слово, если ложь тоже слово. Попробуй-ка докажи, что чудо твоё внушил тебе не дьявол.

— Посланник Бога дал мне обещание. Он покажет свет, что наставит заблудших овец на истинный путь.

Холо и Эван посмотрели на Эльзу в знак того, что всё готово.

В глубине души Лоуренс понимал, что тревожиться не о чем, но унять собственного волнения не мог. До чего тяжело, должно быть, стоять на этой плите, когда вся деревня и посланники Энберга во главе с епископом словно пытаются прожечь в тебе дыру своими взглядами. И всё-таки Эльза продолжила, голос её с новой силой зазвенел в тишине:

— Как преемница дела Франца, я верю в силу неведомого создания по имени Холо, а кроме того, я верю в справедливость Господа, творца всего сущего.

— Ха, да неужто Господь явит свою силу перед тобою…

Бан не успел договорить: конец его фразы заглушил ропот стоявших рядом с телегами людей — ропот то ли испуганный, то ли изумлённый.

— Ро… рожь!..

— О-о-о!

На мешках с рожью, лежавших в телеге, один за другим вырастали побеги — вверх, к небу, стремились колосья. Сельчане с Сэмом во главе следили за ними, вытаращив глаза, — пожалуй, такие лица бывают у кукол грубой работы. Епископ Бан смотрел на чудо в удивлении.

Послышался возглас, похожий на вопль, а затем люди в толпе дружно встали на колени.

— Бог! Бог явил нам чудо! — Вокруг, как вспышки, раздавались отдельные выкрики, сливаясь в бушующее пламя людского рёва.

Наконец упали на колени и священнослужители, только Бан остался неподвижен, и взгляд его был прикован к обозу.

Когда зелёные колосья налились и пожелтели, вновь поднялся ропот: на одной из шестнадцати телег колос не окрасился золотым, но потускнел, высох и обратился в пыль.

Пожалуй, каждый догадался, что это означает. Но только один человек в толпе собравшихся смотрел вовсе не на телеги с рожью.

Побледневший Линдотт уставился на епископа Бана. Разумеется, тем, кто на самом деле подбросил отравленные зёрна, было не до смеха.

— Господь показал нам истинный путь, — произнесла Эльза.

Все взгляды устремились к ней, воздух искрил от напряжения.

— Что за… чушь… Да это невозможно…

— Господин епископ, — холодно и невозмутимо обратилась Эльза к Бану. — Прошу, убедитесь в том, что это не деяние дьявола.

— Как… как же?..

— Прошу вас. — Она вытащила чашу для святой воды из почерневшего серебра и протянула её Бану. — Прошу, освятите чашу. Затем Эван, мельник нашей деревни, явит вам истинную заповедь Господа.

Бан послушно принял чашу, но тут же спохватился:

— Для чего же вам всё это?

— Даже мирянин способен провести крещение. Прошу вас, освятите чашу вы, господин епископ.

Бан, растерянный и подавленный, был уже не в силах противиться; он с досадой поглядел на стоящего рядом с ним священника, тот тихо велел остальным служителям церкви подать воду.

Воду принесли сразу же, передали Бану.

Если воду наливает священнослужитель, то она становится особой, священной водой. Освящённая святой водой чаша тускло сверкала в руках Бана.

— Теперь же прошу передать священную чашу вместе с водой нашему мельнику.

Эльза даже не притронулась к чаше. Священнослужители сами поднесли её Эвану, передали в руки, так что священная чистота этого орудия для испытания чуда не подвергалась сомнениям.

— Прошу, смотрите же.