Волчица и пряности. Том V

— Тебя так просто не взять. Но я правда не лгу. Тебе это покажется странным, но для меня возможность поговорить с кем-то не скрываясь дороже золотого лима.

— Но дешевле люмиона?

Реакция на такое поддразнивание покажет глубину колодца.

Эйб, конечно, это прекрасно понимала.

— Я торговка, и деньги для меня на первом месте. — Она произнесла это с улыбкой, но твёрдо.

Лоуренс рассмеялся. С такой собеседницей он мог бы болтать всю ночь напролёт.

— Я не знаю, что из себя представляет твоя спутница. Но лучше обойтись без неё. Когда кто-то ворчит в ухо, даже вино становится невкусным.

Лоуренсу потребовалось напрячь память: не ревнует ли Холо к подобным вещам? Волчице очень не нравилась пастушка Нора, но разве это не из-за того, что та была именно пастушкой?

— Это ей несвойственно.

— Да? Нет ничего загадочнее сердца женщины. Я сама порой не понимаю некоторых.

Губы Лоуренса от удивления непроизвольно сложились трубочкой.

Эйб ухмыльнулась:

— Я здесь по делам, и особо разглагольствовать у меня времени нет. Но если выпадет такая возможность, я буду рада пообщаться.

— Ты приятный собеседник.

В ответ Эйб хрипло рассмеялась, по-девичьи поведя плечами:

— Это да.

Её слова звучали немного легкомысленно, но за ними чувствовалась искренность. Непонятно, как вообще женщина могла попасть в мир торговли и как ей доставало сил не потонуть в этом водовороте алчности. Видимо, поэтому обычных разговоров она избегала, исходя из соображений самозащиты.

Лоуренс отхлебнул вина и направился к лестнице, ведущей на третий этаж.

— Если моя спутница не будет ревновать, по рукам.

— Серьёзное условие.

И два торговца заговорщицки друг другу улыбнулись.

Заседание Совета заканчивалось вечером. У Эйб были свои дела, поэтому она не могла пойти вместе с Лоуренсом и Холо, но предупредила семью Риголо об их визите.

После небольшого послеобеденного отдыха Лоуренс и Холо вышли с постоялого двора.

Дом Риголо находился в квартале к северу от центра города. Дома здесь выглядели добротными, с каменным фундаментом и цокольным этажом, но общая атмосфера угнетала. Многие дома неоднократно надстраивались: верхние этажи были деревянными и, выступая над нижними, почти смыкались над улицей. Когда-то это был богатый район, но со временем он пришёл в запустение. Семьи, процветавшие в течение нескольких поколений, знали, что разбрасывание денег к счастью не приводит, но внезапно разбогатевшие выскочки из низших сословий считали иначе. Пока деньги были, они швыряли их налево и направо и надстраивали свои дома. Само по себе это, конечно, неплохо, но общий вид квартала был испорчен, полутёмные улицы начали привлекать к себе бродячих собак и нищих, и район перестал быть безопасным. По-настоящему богатые люди начали отсюда переезжать, рыночная стоимость домов упала, а с ней — и общий уровень квартала.

— Какие же здесь узкие улочки, — произнесла Холо.

Булыжная мостовая искривилась, видимо, из-за тяжести нависших над ней домов; кое-где не хватало брусчатки — её, скорее всего, выковыряли на продажу нуждавшиеся в деньгах. В оставшихся ямках скапливалась вода, что придавало пейзажу удручающий вид и делало улицы ещё уже.

— Идти не слишком комфортно, но всё-таки я люблю такие полузаброшенные места.

— Н-да?

— Здесь чувствуется течение времени. Будто старый, весь в царапинах инструмент, который, постепенно меняя свою форму, приобретает историю.

Он обернулся к Холо. Та шла, ведя пальцами по стенам.

— Как русло реки.

— К сожалению, не могу уловить твою логику.

— Хм… Ну, тогда как человеческое сердце. Душа, если хочешь.

— Да… — Пример неожиданно оказался очень близким к тому, о чём думал Лоуренс, так что он не сразу нашёлся что ответить. — Если вынуть сердце и рассмотреть, то царапины, раны и затянувшиеся рубцы на нём… это и составляет личность человека.

Тут им преградила путь лужа. Лоуренс широко перешагнул её и подал руку Холо.

— Прошу вас, — нарочито вежливо произнёс он.

Холо так же манерно приняла его помощь и, перепрыгнув лужу, встала с ним рядом:

— А если вынуть твою душу?

— М?

— Уверена, она окрашена в мой цвет.

Холо смотрела на него снизу вверх, но от взгляда янтарных глаз Лоуренса уже не бросало в дрожь. Эффект новизны прошёл.

Лоуренс пожал плечами и зашагал вперёд:

— Не окрашена в твой цвет, а, скорее, отравлена им.

— Ну что ж, тогда это очень сильный яд, — надменно бросила через плечо Холо, обогнав его. — От моей улыбки у тебя подкашиваются ноги.

— Ну, тогда какого же цвета твоя душа? — парировал Лоуренс, как всегда поражённый изворотливостью Холо.

— Какого цвета? — повторила Холо и устремила взгляд вдаль.

Она замедлила шаг, и Лоуренс увидел сзади, что она наклонила голову. Лоуренс догнал её, но улица была слишком узкой, чтобы обогнать девушку, поэтому он шёл к ней вплотную и заглядывал ей через плечо.

— Мммм… — Холо что-то бормотала себе под нос, загибая пальцы на руках.

Заметив, что Лоуренс наблюдает за ней, Холо слегка откинула голову назад и взглянула Лоуренсу в глаза:

— Много разных цветов.

— О… — Лоуренс не сразу понял, что Холо имеет в виду количество романов, которые были в её жизни.