Волей-неволей (СИ)

— Окей, — девушка все еще с недоверием поглядывала на своего жениха и на стаканы, что наполнились алкоголем. Все эти речи, этот уступок… Он пошел ей на встречу. Совершенно не похоже на него, а значит здесь есть какой-то подвох. Вот только уловить бы его.

— За нас?

***

Девушка нехотя разлепляет глаза. Голова слегка побаливает — последствие их с сербом «примирения», а вот по телу разливается приятное чувство усталости и бодрости одновременно. Солнечные лучики заставляют ее прищуриться, продлевая желанные минуты в мягкой постели. Брюнетка аккуратно повернула затекшую шею набок, дабы размять ее, но тут же получила возможность лицезреть весьма и весьма интересное зрелище.

— Твою мать! — вскрикнула она, оказываясь в сидячем положении. Шелковое темно-синее одеяло прикрывало обнаженное тело, но больше всего ее интересовал тот факт, что пробуждается она не одна. Ее спутник зажмурился, а через пару мгновений разлепил таки свои глаза.

— Ну и чего ты орешь? — недовольный голос с сербским акцентом заставляет Канаеву возмущенно ахнуть. Чего она орет? Получается, что все было, как она и думала: споил, а после затащил в постель.

— Чего я ору? — она резко дернула половину одеяла, прикрывавшего его, на себя. Но только для того, чтобы в очередной раз удостовериться в верности своей теории. Ведь ее спутник тоже обнажен, — Ты… ты… — Даша пыталась подобрать выражения помягче, но отчего-то в голову лезли фразы отнюдь не дамские.

— А вчера ты более ясно выражала свои мысли, — ну вот, опять эта нахальная ухмылка расползается по его довольному лицу довольной роже, — Кстати, детка, в постели ты просто бомба! — смеется он напоследок, прежде чем укрыться от летящей в него подушки в ванной.

========== IX ==========

«Иллюзия и реальность.»

***

— По Вашему желанию, Элеонора Андреевна, договора были несколько скорректированы. Данные условия удовлетворяют нашу сторону, — юрист — высокий мужчина — протянул женщине зеленую папку с документами, на обложке которой печатными буквами было выведено «Брачный договор». Покопавшись некоторое время в своем кожаном портфеле, мужчина протянул Галановой и вторую папку — «Инвестиции».

— Полагаю, у меня есть время, чтобы ознакомиться с документами? — Элеонора притянула папку и перевела взгляд на Виктора, что равнодушно разглядывал интерьер небольшого ресторана, где они все собрались. Рядом с Галановой сидел племянник, а напротив него его будущая жена, что все утро смущенно отводит взгляд, стараясь не смотреть на Павла. Его же взгляд наоборот: жадно разглядывает девушку, впитывая каждую деталь, каждую родинку, каждую неровность на бледной коже. Брюнетке кажется, что он смотрит на нее с привычной, черт бы ее побрал, насмешливостью в глазах. Элеонора твердо знает, что в его взгляде не смешинки, не издевки. Он не смотрит на нее как на добычу, т.е. как на своих однодневок. Эти карие глаза смотрят с любовью. Только никому из присутствующих здесь, кроме Элеоноры, этого не понять. Здесь все слишком равнодушны, все слишком заняты своими собственными мыслями. Кому есть дело до того, как этот избалованный, впрочем как и они все, паренек смотрит на Дашу? И даже Виктор не обращает на это ровным счетом никакого внимания. Только деньги и холодный расчет. Они все знают, что любви нет. Все, кроме Элеоноры. Израненное после стольких разрывов сердце знает, что такое любить. Ей знакомо это чувство. И она искренне верит, что это чувство именуется любовью. Отчетливо понимает, что эти двое влюблены друг в друга, а кольца на пальцах только сблизят их, значит и до любви не далеко. Только из-за этого Галанова пошла на изменения в договорах. Только из-за любви, мать ее. И пусть Павлик только попробует еще хоть когда-нибудь заикнуться о том, что любви нет.

Возможно, это звучит странно, но на третьем десятке своей жизни Паша наконец-то узнал, что такое любовь. Вернее, предполагал, что тот хаос, который творится с ним, внутри него, называют любовью. Если так, то любовь существует. И он любит. Безумно любит одну жгучую особу по имени Даша. С каждым днем это чувство крепнет в нем, заседая все глубже, обволакивая молодого человека полностью.

Только вряд ли он признается тебе в этом, Даша.

— Только пять минут, пока я пью кофе, — отвечает Виктор и поднимается с места, со скрипом отодвигая стул, — И не больше, у меня через несколько часов самолет.

— А как же свадьба? — брюнетка прерывает молчание, что хранила все утро, не смея вставить свои пять копеек в разговор «партнеров».

— Я прибуду как раз к торжеству, не волнуйся. Пять минут, Элеонора, пять минут, — он еще разок окидывает присутствующих пустым взглядом и направляется к барной стойке, желая взбодриться чашечкой эспрессо или чем покрепче. Но собравшимся это знать совсем не обязательно. Признаться, мужчина переживал где-то в глубине своей души. Промерзшей насквозь, похожей на кусок льда, который вряд ли можно растопить, души.