Волей-неволей (СИ)

Попасть под ливень — это не то, о чем могут мечтать люди, направляющиеся куда-либо по улице, но эта парочка явно со странностями. Молодые люди бежали по каменному мосту, шлепая белоснежными кедами по лужам осеннего дождя, при этом заливаясь смехом. С темного зонта ручьем стекала вода, периодически окатывая либо хозяев этой вещицы, либо случайных прохожих.

— Дашка! — выкрикнул парень, подхватывая возлюбленную, которая заливисто смеялась, — Люблю тебя, — еле слышно выдохнул ей в ушко. Кричать об этом всем вокруг рано, да и его слова адресованы только ей. Она та, кому он хочет рассказать еще очень и очень много. Та, ради которой готов пойти на самые крайние глупости. Та, которая перевернула его мир вверх дном, навела свои порядки, а теперь довольствуется результатом. А разве он против?

Девушка замирает, словно ошпаренная, а он усаживает ее на влажный камень, служащий ограждением между мостом и водой. Серб вглядывается в родные карие глаза брюнетки, пытаясь отыскать хоть какую-то реакцию на его слова. Признаться, с ней такое впервые. Нет, о «любви» ей конечно говорили, но чтобы вот так — под дождем, тихо-тихо и на ушко — никогда. И никогда прежде ее сердце так не екало, как сейчас.

Время пришло.

Но она молчит. Молчит, обвивая шею молодого человека руками и оставляя на ней невесомый поцелуй. Для нее эти слова слишком серьезны, даже если в голове она прокручивала их тысячу раз. Тысячу раз представляла их признание, но все оказалось куда романтичнее, чем в ее фантазиях. Паша не обижается. Разве что чуточку, но не показывает этого, а лишь прижимает к себе покрепче. Ей нужно время, и он готов подождать. Он даст ей все, что она только пожелает, а времени у него полно.

***

— Je voyage bien peu

J’ai vu Londres, Venise

Bruxelle, Rome, Alger

De mus'ee en 'eglise

S’'epuisant mon d'esire d’encore voyager.

Londres, Coeur de charbon, pavot de brique rose,

O`u l’on marche endormi.

Venise, triste `a cause

Que son corps d’amour n’est ville qu’`a demi.

Bruxelle, dont la place est un riche th'e^atre

Rome a l’oeil inhumain

De moulage de pl^atre

Alger qui sent la ch`evre et la fleur de jasmain.

Je n’'etait pas heureux dans ces villes que j’aime;

Mon сoeur y souffrait nu.

A Paris, c’est de m^eme.

Je me sens mal partout, sauf en tes bras tenus.*

Она говорила на чистом французском, читая наизусть стихотворение, а ему оставалось лишь внимать ее слова. Он ровным счетом ничего не понял, но ему было достаточно ее интонации, выражения прекрасного личика, временами улыбающихся ему алых губ и приятных на слух незнакомых слов.

Одной из остановок в их пути оказался Париж, чему Дарья была несказанно рада. Она с удовольствием показывала сербу любимые места, воодушевленно рассказывая о них, иногда разбавляя исторические факты своими личными историями.

И он слушал, изредка перебивая, чтобы вставить свой комментарий по поводу сказанного ею. Сей факт ее, конечно же, не обижал, ведь вести монолог ей не слишком то и нравилось.

Вот они проходят по Монмартр. Она заводит его в несколько магазинов, особенно излюбленных туристами. Затем выводит к Базилике Святого Сердца — белоснежное здание с куполами, призванное удивлять своим величием при таких размерах. Вечером она отведет его в особое место — Елисейские поля. Аккуратно подстриженные газоны, фигурные кустарники, бьющие фонтаны и вишенка в этом торте — изящная резная Эйфелева башня, подсвечиваемая огоньками.

Брюнетка принимает предложенный ей локоть, и они неспешно шагают по тротуару в сторону одной из главных достопримечательностей этого города. Преодолеть последующие 300 метров — не беда; отстоять огромную очередь в лифт на каждом этаже, а потом плюнуть на все и пойти пешком по лестницам — легко.

Каблуки обуви стучат по поверхности ступенек, легкий ветерок приятно обдувает, но главное — перед глазами возникает картина вечернего Парижа. Эти узкие улочки, миллионы фонариков, «бонапартовские» постройки и прочая изящная архитектура.

— Смотри, Нотр-Дам де Пари, — Даша остановилась, заставляя парня сделать то же самое, врезаясь в нее. Она мягко развернула его в другую сторону и указала на небольшое здание в готическом стиле внизу, — Завтра мы обязательно должны посетить парижскую статую Свободы.

Она умолчит, скроет от него одну важную деталь — говорят, что если дотронуться до этой статуи и одновременно загадать желание, то оно непременно сбудется. И она обязательно загадает его, оставив в секрете. Ведь никому не нужно знать о том, что она бывает столь сентиментальна и боязлива. Что она попросит быть с ним всегда. Кто бы мог подумать, что Канаева Радич Дарья будет в тайне мечтать о том, что сказка не закончится, а его слова о любви вечны и являются чистой правдой.