Волна. О немыслимой потере и исцеляющей силе памяти

Катер вышел в открытое море. Позади изгибался берег: южный берег, который мы так хорошо знали. Я принялась его разглядывать. На дальнем краю пляжа Мириссы волны с шумом и пеной бились о каменистый утес Гиригала, его еще называли «Скала-попугай». Слева остался залив Велигама — тихий, мелкий, пестрящий рыбачьими лодками и окаймленный желтым песком. Дальше — мыс Дондра с восьмиугольной башней маяка, построенного англичанами в конце девятнадцатого века. Я, наверное, сотни раз говорила мальчикам, что это самая южная точка Шри-Ланки. Впрочем, Малли было наплевать на такие подробности, особенно когда он закатывал истерику, потому что проголодался и хотел исключительно красных бананов. Мы со Стивом планировали в недалеком будущем прикупить домик здесь, на берегу.

После их смерти эти места долго вызывали у меня отвращение. Уж слишком тут нарядные, праздничные бухты и пляжи. Разве эта дешевая, открыточная красота соизмерима с моей болью? Разве может хоть на секунду отвлечь?

Из воды выпрыгнули две серебристые летучие рыбки, качнули хвостами и на миг зависли в воздухе, а затем заскользили над изумрудно-зеленой гладью, раскрыв плавники, словно прозрачные крылышки. Катер накренился, закачался. Мы просидели здесь уже часа два, а киты еще не появлялись. Солнце стояло в зените, превращая воду в жидкое золото.

Мы с моей подругой Малати немного поболтали с Раджешем — капитаном и рулевым нашего суденышка. До недавнего времени Раджеш был обыкновенным рыбаком, как его отец, дед и прадед. Но несколько лет назад кто-то обнаружил, что в этих водах пролегает миграционный путь синих и спермацетовых китов. Теперь в начале года, когда еще не дуют муссоны, Раджеш возит туристов полюбоваться китами. Он рассказал нам, как однажды нырял среди китов. Затем неподалеку от нас прошло грузовое судно, направляясь на юг. Раджеш велел покрепче держаться за поручни, потому что за кораблем будет большая волна, и оказался совершенно прав. Он лихо переложил штурвал и удержал катер на месте — сильный, ловкий, умелый моряк с интригующим шрамом на щеке. Видел бы Стив, какое впечатление он на меня произвел.

Когда вдали над водной гладью взлетел первый китовый фонтан, катер прибавил ходу, а я мысленно перенеслась в нашу лондонскую гостиную. Вот мы с Виком сидим на красном диване и смотрим «Голубую планету». Я слышу, как сын восхищенно ахает, когда на экране появляются два синих кита, невероятно огромных даже при съемке с высоты птичьего полета. Вот он все яростнее теребит волосы, глядя, как они рассекают толщу воды и уходят на глубину. И чем ближе наша посудина подходила к китам, тем сильнее хотелось, чтобы они исчезли: «Нет-нет, я не смогу смотреть на китов без Вика. Я этого не вынесу».

Но впереди, в нескольких милях от нас, показался еще один фонтан, и меня охватила жажда нового и чудесного. Синие киты! Затем у меня в голове заиграла музыка из «Голубой планеты» — почти симфоническая тема китов в исполнении оркестра Би-би-си. Я поежилась и принялась выяснять отношения со своей памятью: «Оставь меня в покое, дай хоть немного отдохнуть».

Теперь мы с Малати вцепились в перила и зачарованно уставились на двух гигантов, скользящих рядом с катером. Мы забыли обо всем на свете. Вот они, прямо перед нами, — самые большие существа, когда-либо обитавшие на Земле, и, пожалуй, самые загадочные. Раджеш заглушил двигатель. Волны тихонько заплескали о борт катера.

Когда видишь такую махину, трудно даже осознать и осмыслить ее величину. Двое китов с легкостью носятся вокруг нашего суденышка; каждое их движение исполнено грации и подчинено загадочной, непостижимой цели. Какое величие, какая сила, какое откровение! Меня охватывает радость, даже благодарность за то, что я здесь.

Теперь я жадно вбираю каждую деталь. Я упиваюсь этим волшебством, хочу насладиться им сполна — быть может, вдвойне остро оттого, что Вика нет рядом. Я вглядываюсь в океан, как смотрел бы мой сын. Вон там вода бурлит и как будто вскипает — в пенной массе проглядывает голова, похожая на купол древнего храма. Кит дышит, со свистом выкидывая над собой фонтан брызг. Теперь я хочу увидеть побольше, хочу, чтобы голова поднялась повыше и можно было рассмотреть гигантскую складку рта. А еще лучше, если бы кит всплыл целиком! Но мои надежды не сбываются: вскоре голова погружается снова.

Эти киты тщательно оберегают свою истинную мощь от любопытных глаз и не спешат предстать перед нами во всей красе. Вот один из них проносится под водой, и я вижу яркие голубые вспышки там, где солнечные лучи касаются исполинского тела. Вот еще один вырывается на поверхность, но не весь: голова тут же погружается снова, уступая место выгнутой дуге спины. По скользящему, плавному движению невозможно догадаться, как огромна и тяжела его туша. Исполины морей хранят свои тайны. Мне остается лишь домысливать их очертания.