Вольные частные города. Больше конкуренции на важнейшем рынке мира

Вот почему сама по себе неограниченная демократия, невзирая на то что ее сила позволяет обеспечить мирную смену власти, не есть подходящее средство гарантировать мирное и процветающее общежитие разных людей. Только («либеральное») правовое государство, гарантирующее личные и экономические свободы, не просто устанавливает власть права, но дает индивиду права, действующие и в отношении большинства, и в отношении правителей. Но либеральное правовое государство может существовать и без демократии, например в конституционной монархии. В демократии оно оказывает благотворное воздействие лишь до тех пор, пока наличествует приниципиальная готовность его сохранять. Поскольку же, как указано выше, большинство может от него отступиться и полностью изменить конституцию, в конечном счете никакую демократию эффективно ограничить невозможно[87]. Опыт последних 200 лет показывает, что все попытки такого рода терпели неудачу.

Наши общественные устройства суть договоры за счет третьих лиц, и в демократии эта проблема проявляется особенно отчетливо. Система функционирует хорошо, пока государство ограничивается защитой жизни, свободы и имущества граждан и ни во что больше не вмешивается. Однако неизбежно возникают конфликты и кризисы, если государство, используя свою монополию власти, преследует политические цели, выходящие за пределы защиты свободы, жизни и имущества граждан. Увы, в силу принципа минимума именно такое его поведение популярно у большинства. Принципы же, согласно которым тот, кто что-либо финансирует, определяет и использование средств и каждый платит лишь за то, что заказывал, суть элементарные и разумные развития принципа взаимности. Их едва ли не институционализированная отмена в демократических системах препятствует долговременной стабильности. Потому-то демократии склонны двигаться лишь в одном направлении, а именно в направлении большей централизации, большего коллективизма и большего вмешательства во все большее число жизненных областей. Причем ориентируясь на препочтения середнячков, которые повсюду составляют большинство. Демократия дает большинству право навязывать другим свои взгляды, хотя эти другие их не разделяют. В конечном счете «замахнуться на большую демократию» означает – политизировать все сферы жизни и все частные решения.

На свободном рынке ресурсы мало-помалу переходят к умным и умелым, от чего в итоге выигрывают все, но в демократии ничего подобного не происходит. Тот, кто платит миллионные налоги, создал сотни или даже тысячи рабочих мест, обладает ровно одним голосом. В точности как тот, кто всю жизнь кормится от государства, нигде толком не учился и не прочел ни одной книги. А так как согласно кривой нормального распределения в любом обществе больше посредственных и слабых, нежели первоклассных умельцев, в демократии эти посредственные и слабые со своей позицией одерживают верх. На рынке же они успеха не достигают, а если и достигают, то весьма ограниченного. Отсюда вывод: всякая массовая демократия, прямая ли, парламентская ли, рано или поздно неизбежно развивается в социальное государство со всеми указанными последствиями. Перераспределяющие системы, однако, уже почти не поддаются изменению, так как число тех, кому они выгодны, в итоге всегда превышает число фактических плательщиков. Финансовый крах государства в таком случае всего лишь вопрос времени.

Вдобавок те, кто принимает решения, не несут никакой ответственности за последствия своих действий. Это утверждение справедливо как для парламентской, так и для прямой демократии. В парламентской демократии у политика, который, принимая губительные решения, не терпит ни малейшего ущерба – ну, разве только будет снят с должности при сохранении полной пенсии, – нет стимула принимать долгосрочно разумные решения. Зато есть большой стимул покупать голоса электората за счет налогоплательщика. Высокие налоги – якобы признак развитой цивилизации. На самом же деле они скорее типичное следствие плохого хозяйствования, каковое неминуемо имеет место, когда действующие лица оперируют деньгами других людей, используют их, чтобы купить популярность и фактически ни перед кем за это не отчитываются. Политики, заявляющие, что они намерены взять на себя ответственность, впадают в самообман. Фактически они намерены принимать решения за чужой счет и в случае неудачи сами не понесут ни малейшего экономического ущерба. Что ни много ни мало означает полный «развод» власти и ответственности. Кстати, по этой причине нигде в мире нет демократически управляемых предприятий. Ни один разумный собственник не станет ставить управление предприятием в зависимость от мнения большинства сотрудников. Но в государстве такое должно функционировать? Американский философ Томас Соуэлл коротко констатирует: