Волшебная Кошка

– Аха-ха! Шагай бодрее, почти пришли! Осталось только вот полянку перейти, а за ней и будет наша с сестрицей избушка.

И правда, деревья перед Гришкой расступились, и он вышел на большую поляну, со всех сторон окружённую лесом. Полная луна в небе хорошо освещала её своим бледным светом. На другой стороне сквозь деревья ярко мерцал огонёк тёплым жилым светом.

– Вон и свет от избушки. Сестрица уже запалила печку, ждёт нас с тобой, дожидается. – ворон подлетел и уселся на одиноко растущую чахлую берёзку на поляне.

«Наконец-то! – вздохнул с облегчением Гришка, – И к чему в такую глушь забираться? Почему ближе к людям избушку не поставить? Можно подумать, кто-то к колдунам захотел бы в гости ходить и дружбу с вами водить.» – он поправил тяжёлый мешок и зашагал по поляне.

– Ну же, живее, сестра заждалась уже нас.

Разбойник открыл было рот, чтобы огрызнуться, как вдруг ухнул вниз и провалился в зловонную жижу по самую грудь. Топь, противно чавкая, тянула его вниз.

– Так это же болото! – закричал он ворону, – Ты что же, ирод, в болото меня завёл?!

– Поляна… болото… Кто ж в темноте-то разберёт? – безразлично ответил Яков с берёзы, – Да и ты, гусь, хорош: нагрузился купцовскими снедями. Бросай мешок-то.

Гришка отпустил добычу и в панике заскрёб перед собой руками, стараясь нащупать твёрдую почву. Но от этого только глубже провалился в трясину.

– Помоги!.. Вытащи меня!.. – захлёбываясь закричал разбойник.

Ворон удивлённо развёл крыльями:

– Как же я тебя вытяну? Сам же сказал – болото это. А чтоб человеком обернуться, мне сухая твердь нужна.

– Ветку… ветку… мне наклони… – отхаркиваясь от заливающей лицо гнилой воды с трудом просипел Гришка, – По… моги… брат… вытащи…

Ворон спокойно наблюдал за тем, как Гришка скрылся в трясине с головой, на поверхность всплыли, лопаясь, пузыри.

– Да только вот ведь в чём твоя беда – не брат я тебе вовсе. На болотном дне теперь братишек себе ищи. Там, таких как ты, много потоплено! – Яков расхохотался, сорвался с берёзы и полетел в сторону деревни.

В тот же миг, манящий домашним теплом и уютом огонёк в чаще погас, будто и не было там никакой избушки вовсе.

* * *

После ухода Гришки купеческая семья дружно навела порядок в горнице и отправилась спать.

В подкрадывающейся дрёме купцу грезилось, что жизнь наладилась и потекла размеренной рекой лучше прежнего. И теперь ни один злой язык не мог его упрекнуть, что вот де, Годимир Силович, пригрел в своём доме за печкой кикимору, от того и богатство большое имеешь…

Сон всё крепче обнимал его своими мягкими лапами, и купец засопел, блаженно улыбаясь своим сладким грёзам.

– БА-БАХ! – раздался грохот из горницы и со звоном заметался по ночным комнатам.

Купец подскочил и сел на постели с гулко бьющимся сердцем. Всю дрёму как ветром сдуло.

– Бах! Ба-бах! – продолжало доноситься из горницы.

Голуба Любятовна тоже села на постели и испуганно прижала одеяло к груди:

– Что там, Годимирушка?

«Филин опять.»

– Спи-спи, – успокаивающе произнёс он, – птица залетела в окно, а обратно вылететь не может. Пойду, помогу ей. А ты отдыхай.

Купец поднялся, натянул штаны, зажёг свечу и, бережно прикрывая пламя рукой, пошёл в горницу. Там было темно и тихо. Купец запалил от своей свечи ещё, чтобы стало светло, и осмотрелся. На полу валялись тазы и поварёшки, но самого филина нигде видно не было.

«Вот бестолочь! Навёл шуму и улетел!» – с досадой подумал Годимир Силович, вешая кухонную утварь на место.

Но стоило только ему отвернуться, как поварёшки с грохотом полетели на пол.

– Хи-хи-хи… – послышалось мерзкое хихиканье из одного угла.

– Хе-хе-хе! – вторило из другого.

– Топ-топ-топ! – раздалось из-под стола.

Купец приподнял белую скатерть и заглянул – никого.

«Что за чертовщина?..» – только успел подумать, как дверцы шкафов захлопали, словно ставни от сильного ветра, и посуда из них посыпалась на пол, вдребезги разлетаясь на мелкие кусочки.

– Хи-хи-хи! Топ-топ-топ! Хе-хе-хе! Топ-топ-топ! – понеслось из всех углов.

Ухваты, кочерги принялись скакать и летать по комнате, биться о стены, потолок, с шумом сметая всё на своём пути, падать на пол и снова взмывать в воздух.

– Годимирушка, что здесь твориться?! – у входа в горницу стояла испуганная Голуба Любятовна, кутаясь в наспех накинутом платке.

Рядом к ней жалась бледная Варенька.

– Этот Гришка – шельмец и плут! Деньги взял, а кикимору не выгнал! – в гневе затопал ногами купец, – Вот я ему задам, попадись он мне! Все косточки…

– Ой, папочка! – завизжала Варенька, указывая рукой, – Берегись!

Он обернулся и увидел вилки, ложки и ножи, летящие в него.

Рванул купец на выход из горницы что есть силы. Сгрёб по пути в охапку жену и дочь, забежал спальню, и дверь за собой закрыл. В тот же миг дверь затряслась и запрыгала, так и норовя слететь с петель. Еле-еле купец удержать её смог, пока жена и дочь к ней тяжёлый сундук двигали.

Подперли они дверь сундуком, а сами на кровати уселись обнявшись. Так до утра и просидели в страхе, слушая, как бушует невидимая сила по дому.

Только пропели третьи петухи, и небо на востоке порозовело, в тот же миг в доме всё стихло.