Вопрос о вещи. Опыты по аналитической антропологии

Читая и перечитывая эту удивительную по своим подробностям биографию великого кутюрье, тебя не покидает чувство растерянности, как будто не для тебя она написана, поскольку ты не в силах, сколько бы ни старался, понять, как устроен этот мир моды, в котором ты невольно оказался. Ты становишься так похож на прустовского зеваку, который заглядывает в ресторанный зал дорогого отеля на побережье Бальбека и прижимается с такой силой к поверхности оконного стекла, что кажется всякому взгляду изнутри настоящим уродом. Перед тобой грандиозный и нескончаемый поток вещей, причём абсолютно уникальных и, в сущности, музейных ценностей. Нигде я не «видел» столько вещей, которые были для моего воображения так недоступны, как те, что перечисляются в сен-лорановских списках роскоши. Я не могу вообразить роскошь вещей, вероятно, вещи, те подлинные и самые удивительные вещи, всегда находятся на своём месте и никогда ничего не говорят нам, кроме того, что «они – всегда там, не здесь». Нет выбора, или подлинные вещи прекрасны, но тогда – дороги. Но они и то и другое, и потому что они подлинные.

64

Истинный предмет роскоши – это женское тело.

Ив Сен Лоран

Что есть Вещь в моде? Это центр мира, очаг выразительности и силы, но всегда мгновенный и преходящий, появляющаяся вещь – это вспышка, и только потом идёт взрывная волна, которая на мгновение изменяет мир… Подлинностью наделяются все те вещи, куда не только вложен труд – высшее качество ручного труда, но эстетика наслаждения. Вещи должны не просто нравиться, но и вызывать восхищение, соединимое с наслаждением, которое владелец получает от общения с ними: люди и их тела, машины, камни, платья, дворцы и кабинеты, дома, привычки, вина, ароматы/запахи, полотна, цвета и линии, – всё это становится чем-то себе иным, когда становится роскошью. Именно роскошь каждый раз заново рождает женское тело.

…тело нуждается в легенде, атмосфере – как дымы, создающие низкое небо в «Гибели богов» Висконти. Вокруг этих женщин витает сладковатый аромат опасности, тени, которая тихонько колышется, подкарауливая добычу. Он показывает не живое тело, а скульптуру, драпируя муслиновые платья вокруг талии, шеи, живота золотых бюстов, отлитых Клодом Лаланном со сделанных с натуры слепков¹⁴⁵.

Тело возникает из браслетов, ожерелий, пелерины с персидскими мотивами, туфель из плетёной золотой соломки, тюрбана одалиски, задрапированного a la Лулу¹⁴⁶.

Доскональное знание тела – оно больше не отталкивает ткань, а следует за ним, укрощённое невидимыми руками¹⁴⁷.

…кружить вокруг тела, чтобы узнать все его тайны, пытаться уловить желание всех женщин, даруя телу тысячу масок, которые надевают на лицо, подчиняясь мельчайшим нюансам чувств¹⁴⁸.

Из всех вещей Сен Лорана смокинг, возможно, самая мгновенно узнаваемая («смокинг Сен Лорана») вещь, но он же больше, чем любая другая одежда, уходит в тень женщины, которая его надевает. Он уводит её из зоны света, призывает рискнуть, жить дерзко, стать хозяйкою ночи, быть одновременно мужчиной и женщиной, хрупкой и властной: жить не ради продолжения рода, а творить собственную личность¹⁴⁹.

Нико (Криста Пэффген). Фото Марка Шоу. 1960

Гитта Шиллинг на фотографиях Регины Реланг. 1960

Вверху – вместе с Ив Сен Лораном