Вопрос о вещи. Опыты по аналитической антропологии

В данном случае бедность нужно толковать более широко (не только в границах социальности). Например, многих авторов из коллекции, собранной в каталоге «Вынужденные вещи», отличает крайняя скудость воображения; иногда все сводится к решению одной примитивной задачи. Эстетическое измерение здесь просто отсутствует. Необходимо устранить разрыв, существующий между тем, что нужно, и тем, что у тебя есть. Собственно, каждая советская вещь сигнализирует о глобальной нехватке бытия¹⁵². Бедное бытие воплощает эту нехватку¹⁵³. Ещё одно определение бедности: неустранимость нехватки процессуальна, она может ослабляться количественно, но не качественно. Собственно, все эти приспособления – лишь способ, каким создаётся иллюзия устранения нехватки. Потенциально спектр потребления уже сложился, если рассматривать все эти вещи в горизонте возможного, т. е. желания потреблять.

Вспоминаю свои первые встречи с Владимиром Архиповым в те далёкие 90-е годы, когда он «всё своё носил с собой». За спиной у него был большой саквояж, правда, больше похожий на мешок, в котором располагалась вся его коллекция, или, во всяком случае, её лучшие образцы. Конечно, носить за спиной такого размера мешок было неудобно. Тут не обойтись без мудрецов с летающего острова Лапуты:

Тем не менее многие весьма учёные и мудрые люди пользуются новым способом объясняться при помощи вещей. Единственным его неудобством является то обстоятельство, что собеседникам приходится таскать на плечах большие узлы с разными вещами, которые могут понадобиться в разговоре. Мне часто случалось видеть двух таких мудрецов, сгибавшихся, подобно нашим разносчикам, под тяжестью огромной ноши. При встрече на улице они снимали с плеч мешки, открывали их и, достав оттуда необходимые вещи, вели таким образом беседу. Затем складывали свою утварь, помогали друг другу взваливать груз на плечи, прощались и расходились.

Впрочем, для коротких и несложных разговоров можно носить всё необходимое в кармане или под мышкой, а при разговорах в домашней обстановке все подобные затруднения легко устранить. Надо только наполнить комнаты, где собираются сторонники этого языка, самыми разнообразными предметами. Великим преимуществом этого языка является его международный характер. У всех цивилизованных наций мебель и домашняя утварь более или менее одинаковы. Благодаря этому посланники при помощи вещей могут легко объясняться с иностранными королями или министрами, язык которых им совершенно неизвестен¹⁵⁴.