Вопросоответы к Фалассию

⁵⁵ Так, думается, лучше переводить эту фразу: έρεύνησις δέ έστιν απλη του λόγου περι τι γνωστόν μετά τίνος έννοιας διάκρισις. Термин διάκρισις («различение») преп. Максим в данном случае понимает в смысле «размышление, изучение, исследование», но в святоотеческой письменности (особенно аскетической) он часто употреблялся для обозначения высшей способности и добродетели, достигаемой непрестанным подвижничеством, – духовного рассуждения или различения. Так, св. Аммон увещевает своих иноков относительно того, дабы они «постоянно пеклись о даровании» им «[способности духовного] различения и видения», позволяющей «научиться ясно видеть и различать во всем добро и зло». Эта способность предполагает нераздельное единство созерцания и делания («теоретического» и «практического» моментов духовной жизни), ибо дает возможность «рассуждать и сводить все воедино» (то есть через нее обретается дар умного видения, гносиса) и заставляет «доброе осуществлять, а дурного избегать». См. наш перевод (и соответствующие комментарии): Св. Аммон. Послание 3, 1; Наставления IV, 60 // Творения древних отцов-подвижников. М., 2012. С. 43, 81. Данное единство намечается уже Оригеном в его «Толковании на Евангелие от Иоанна», где тот говорит, что мы нуждаемся в совместном подвижничестве (συγγυμνασίας δεόμεθα), чтобы, обретя совершенство и имея чувства, по словам апостола, навыком приученные (Евр. 5:14), стать нам способными к различению (διακριτικούς) добра и зла, истинного и ложного, а также стать способными к созерцанию умопостигаемого (θεωρητικούς νοητών) (см.: Origene. Commentaire sur saint Jean. Т. 3 / Ed. par C. Blanc // Sources chretiennes. № 222. Paris, 1975. Р. 108).

⁵⁶ Как и выше, преп. Максим констатирует, что движителем «умной деятельности» является желание (в данном случае – «пылкое»: μετα τίνος ζεούσης εφέσεως), как бы подчеркивая теснейшую связь интеллектуальной и эмоциональной сфер в человеке. У Дионисия Ареопагита наблюдается аналогичная связь, только в отношении духовных существ ангельского мира. Примечательно, что он говорит об отпавших от этого мира демонах следующее: «Свойственное же им зло – следствие их отпадения от собственных благ, уклонение от тождественности и неспособность обладать подобающим им ангелоподобным совершенством. Они желают добра (εφίενται του αγαθου), когда они желают быть, жить и думать. И если они не желают добра, они желают не-сущего. И это уже не желание (εφεσις), а погрешность относительно истинного желания (της οντως εφέσεως αμαρτία)» (Дионисий Ареопагит. О божественных именах IV, 34 // Дионисий Ареопагит. О божественных именах. О мистическом богословии. СПб., 1994. С. 184–186).

⁵⁷ Понимание Бога как Причины (то есть Творца) не только всего сущего, но и особенно всей духовно-интеллектуальной деятельности человека, само собою разумеющееся для христианского богословия, в определенной мере предвосхитил Филон Александрийский, основная мысль психологии которого «сводит к Божеству источник всей деятельности, всей действительности и бытия нашего духа: при всём развитии наших сил из способностей из Него одного производится всё их действие и согласное взаимодействие. Без Него мы не могли бы ничего познавать, ничего чувствовать, ибо Ему одному принадлежит всякое действие, и нет ничего столь нечестивого, как видеть в разуме производящую причину познания или в чувстве производящую причину восприятия и ощущения, ибо не наш дух или разум есть причина чего бы то ни было, а Бог, Который предшествует ему и порождает его, Бог всяческих сил и всякого блага, ибо Им мы живем, и движемся, и существуем (Деян. 17:28)» (Трубецкой С. Н. Филон и его предшественники // Вопросы философии и психологии. 1898. Кн. 1 (41). С. 166–167).

Вопросоответ 60

¹ Преп. Максим заменяет в этой цитате фразу «для вас» (δι’ ύμας) на слова «для (ради) нас» (δΤ ημάς). От себя мы перевели глагол προεγωσμένού не словом «предназначенного» (как в синодальном переводе), но словом «предуведанного», более точно, на наш взгляд, передающим мысль апостола.