Вор в ночи. Новые рассказы о Раффлсе

Вот о чем я думал, когда мы стояли лицом к лицу, напрягая слух в попытке расслышать, что происходит под нами. Наши взгляды встретились в беспокойстве. До нас донесся еще один приглушенный звук, но мы не услышали, а скорее почувствовали его под ногами… и обменялись мрачными кивками, чувствуя прилив энергии. Но к этому времени Медликотт был так же беспомощен, как раньше. Румянец исчез с лица, и его громкое дыхание испортило бы все. Жестами я предложил ему остаться там, где он был, и предоставить неизвестного мне. И все тем же порывистом шепотом, с таким же проницательным взглядом, который смутил меня не раз во время нашего бдения, молодой Медликотт сказал то, что вновь остудило кровь у меня в венах.

– Я был несправедлив к вам, – сказал он, опуская правую руку в карман. – Какое-то время я думал… неважно, что я подумал… после я понял, что ошибся. Но… у меня все это время было вот это в кармане!

И он вручил мне револьвер в качестве примирения, но я не смог принять его и пожать его руку, я лишь многозначительно постучал по карману, где у меня была спрятана дубинка, и стал спускаться, намереваясь заслужить его честное рукопожатие или встретить погибель, пытаясь это сделать. На лестнице я аккуратно достал небольшое оружие, позаимствованное у Раффлса, и просунул в петлю правое запястье, удерживая дубинку и занося ее в готовности над своим правым плечом. Спускаясь по лестнице, я держался ближе к стене, как меня научил сам Раффлс: в месте, где были плотно прибиты доски. Насколько я мог судить, я не издал ни звука. Когда я добрался до нижнего этажа, то увидел, что дверь открыта, свет горит и даже не мерцает при моем приближении. Я стиснул зубы и толкнул ее. Внутри меня поджидал незнакомый злодей, его маленький фонарь был поднят над ним.

– Ах ты мерзавец! – закричал я и одним ударом повалил его на пол.

Это был не подлый удар. Он был так же готов наброситься на меня, и мне просто повезло, что я смог нанести ему удар первым. Но меня захлестнуло раскаяние, когда я увидел, что у человека, растянувшегося на полу без сознания, нет при себе оружия. Из его рук выпал фонарь, и он начал сильно дымиться, лежа на боку. Что-то заставило меня поставить его, а затем и перевернуть бездыханное тело.

Удастся ли мне когда-нибудь забыть невероятный ужас того момента?

Им оказался Раффлс!

Я не стал спрашивать себя, как это возможно, если кто-то из живущих на земле может уничтожить концепцию пространства и времени, то это был человек, лежащий без сознания у моих ног. Этим человеком был Раффлс, без сомнений. Он был в своем злодейском обличье, которое я хорошо знал, теперь я смог распознать знакомые черты несчастного. Его лицо было покрыто сажей и на нем располагались клочки рыжих волос. Я узнал и его одежду: это были лохмотья, в которых он следовал за кэбами с вокзала. Поверх сапог, чтобы заглушать шум, были надеты толстые носки. Затем я увидел ранение, которое я ему нанес: по его голове стекала кровь, и это зрелище привело меня в ужас. И в этот самый момент я услышал бронхиальный хрип со стороны двери.

– Отлично сработано! – подбодрил меня мой астматичный друг. – Я слышал все сверху… Надеюсь только, что моя мама не слышала. Мы не должны допустить, чтобы она узнала, если получится.

Я мог бы проклясть всех, в том числе и мать молодого астматика, мне было не до этого. Я взял Раффлса за запястье, но даже когда почувствовал его слабый пульс, то смог лишь мрачно подумать, что он сам виноват во всем. Даже если бы я проломил ему голову, ошибка была бы его, а не моей. И это было характерной, привычной виной Раффлса, она так часто уязвляла меня: доверять – и все же не до конца, броситься через Англию ночью, чтобы шпионить за мной… и в результате сделать все самому!

– Он мертв? – прохрипел астматик.

– Нет, он не мертв, – ответил я, стараясь скрыть негодование.

– Вы, должно быть, сильно ударили его, – продолжал молодой Медликотт, – но все решил бы как раз первый удар. И вы сделали отличную работу, если это его, – добавил он, подбирая убийственно маленькую дубинку, которую бедный Раффлс дал мне для его же собственного уничтожения.

– Послушайте, – ответил я, откидываясь назад, – он не умер, мистер Медликотт, и я не знаю, как долго он будет оставаться без сознания. Он силен, и вы не подходите для того, чтобы помочь мне справиться с ним. Но этот ваш полицейский не должен быть слишком далеко. Как думаете, вы могли бы привести его?

– Полагаю, мне уже лучше, чем прежде, – ответил он с сомнением. – Волнение, похоже, придало мне сил. Если вы хотите оставить меня, я буду сторожить его со своим револьвером и не позволю ему убежать.

Я тряхнул головой с нетерпеливой улыбкой.

– Я не могу позволить вам сделать это, – сказал я. – Нет, в этом случае все, что мы можем сделать, это надеть на него наручники и подождать до утра. Нам понадобится помощь, он вряд ли спокойно пойдет в участок, по крайней мере, я сильно сомневаюсь, что он решит так поступить, пока еще есть шанс побороть нас.