Вороний народ

– Ладно, – сказал Терренс, повысив голос, затем выпрямился, раздул щеки и обратился к викарию: – Перерыв на чай в уголке философов подошел к концу. – Одну руку он положил на плечо преподобного, а другой указал туда, где две пожилые дамы совком и щеткой пытались очистить порог своего дома от мертвых птиц. – Викарий, не могли бы вы помочь мисс Мун и мисс Лич с их птицами, пожалуйста?

– О, я, хм, да, с радостью. – Викарий еще не допил свой чай, но в силу вежливости не смог возразить, когда Терренс забрал у него жестяную кружку.

Фэй протянула преподобному Джейкобсу метлу и указала на двух пожилых дам.

– Нажимаете на черенок, а конец щетки делает все остальное, – сказала она, похлопывая его по спине.

– Хм-м? Ах да, да. Конечно, – кивнул он и перешел улицу, поприветствовав мисс Мун и мисс Лич и предложив помочь с уборкой.

Фэй повернулась и снова увидела лицо отца прямо перед собой.

– Брось это, – потребовал Терренс. – Перестань рассказывать про пугала и людей с тыквами вместо головы, пока жители деревни не решили, что ты окончательно слетела с катушек.

– Мне все равно, что подумают другие.

– А мне нет. И твоей матери не было. Она оказалась достаточно умна, чтобы в конце концов это понять.

– Что значит «в конце концов»? Ответь, папа, скажи мне прямо. Она была ведьмой?

– Твоя мама… – Слова застряли у Терренса в горле. Он вздохнул. – Была самой замечательной женщиной, которую я когда-либо встречал. Как и ты, она видела в людях только хорошее. И подмечала вещи, которые другие упускали из виду. И она рассказывала жителям деревни о том, что видела, а они иногда думали о ней плохо, поскольку это не соответствовало их представлениям о мире. Говорили, что она следовала за птицами. Называли чокнутой. Полоумной и даже хуже. Спустя некоторое время она научилась держать это все при себе, и люди снова ее полюбили. Сделай выводы, Фэй. Не повторяй тех же ошибок, пока не стала парией.

– Мама была такой? Что значит «пария»?

– Изгой. Тот, с кем никто не хочет иметь ничего общего.

– Но ты говорил, что маму все любили.

– Под конец. В конечном счете люди полюбили ее, но твоей маме пришлось потрудиться… очень потрудиться… – Терренс стиснул зубы и кулаки. Люди предполагали, что он делал так, когда злился, но Фэй знала, что это помогает ему сдерживать слезы при мысли о маме. Она задумалась о собственном гневе, который испытывала всякий раз, вспоминая ее, и от подобного состояния отца ей и самой захотелось плакать. – Я знаю, что тебе любопытно узнать о своей матери, Фэй. Я это понимаю, правда, понимаю. Но я прошу оставить разговоры о магии и прочей ведьминской ерунде. То было увлечение, глупые фантазии, вышедшие из-под контроля, и твоя мама снова обрела счастье, лишь оставив их позади. Оставь это, дочка. Прошу, ради твоего же блага. Ты прислушаешься?

Фэй подумала о предупреждении миссис Тич держать все при себе и об издевательством над юным Гербертом Финчем после того, как он рассказал всем о том, что видел.

– Я нашла ее книгу, папа, – призналась Фэй. – Ту, что с магией, заклинаниями, набросками рун, рисунками существ, демонов и тому подобного. Тебе известно, о чем я говорю.

Терренс ничего не сказал, но Фэй заметила в его глазах новый проблеск страха. Он замотал головой.

– Папа, она написала эту книгу для меня. Так там написано. Почему она пошла на это только из-за глупых фантазий?

Терренс схватил Фэй за плечи.

– Положи книгу обратно, – сказал он. – Убери ее в сундук, запри на замок и никогда, никогда больше в нее не заглядывай.

– Сказано, что книга для меня, папа. Когда настанет время.

– Обещай мне, – голос Терренса дрогнул. – Пожалуйста, Фэй, это очень важно.

Она и не думала, что отец может чего-то бояться. Если случалась какая-нибудь неприятность, он отделывался шуткой или тяжелым вздохом, но сейчас, держа ее за плечи, он выглядел оцепеневшим.

– Все советуют мне успокоиться, – ровным тоном отметила Фэй. – Одного из наших соседей разыскивает кучка пугал после того, как он с ними поссорился, и птицы замертво падают с неба, но никто не задается вопросом почему. – Она надула щеки. – Да, папа, я перестану рассказывать про магию и ведьм. Больше не буду смущать ни тебя, ни себя. Я останусь дома с мешком на голове, если это сделает тебя счастливым, но иногда мне кажется, что я единственный человек в мире, кто еще не потерял разум.

– Обещай мне, – Терренс все еще крепко держал ее.

Фэй отстранилась.

– Я уберу книгу, папа. Обещаю. Между мной, магией и ведьминскими делами все кончено.

16 Вопросы Тыквоголового

Сьюки покачивалась на волнах пространства между сном и явью. Когда птицы начали падать, ее мир погрузился во тьму, но теперь свет и жизнь медленно возвращались, и она, словно одурманенный утенок, следовала за Тыквоголовым.

Здесь, в аббатстве, браконьер Крэддок стоял на коленях в окружении мертвых птиц. У него был вид загнанного в угол лиса, и он поднял руку в знак добровольной капитуляции.