Вороний народ

Звонари переглядывались, совершенно не понимая, что только что произошло. Каким-то образом все они поняли, что пришло время остановиться. То, что должно было быть сделано, уже свершилось. У всех волосы встали дыбом, и несколько мгновений они могли только моргать.

Первой заговорила миссис Притчетт.

– Не знаю, как вы, – сказала она, – но я бы не отказалась от пинты пива. – Она спрыгнула со своего ящика, пересекла помещение и открыла деревянную дверь на лестничную площадку.

– Вы все арестованы! – Прорычал констебль Малдун. Его глаза были выпучены, а волосы растрепаны.

Миссис Притчетт оттолкнула его в сторону.

– Не сейчас, Ноэль.

37 Имена вороньего народа

Они осматривали кладбище, пока не стемнело. Искали знакомые имена и даты. Дождь прекратился, оставив в воздухе сладковатый аромат. При ярком свете луны вокруг кружили стрижи и ласточки.

– Сьюки, – позвала Фэй, проходя между камней. Все головы повернулись к ней, и она жестом указала на надгробие, которое на днях обнаружила вместе с миссис Тич. – Сьюки, милая. Твоя здесь.

Сьюки колебалась. По лицу из мешковины Фэй не могла понять, испугалась она или рассердилась. Она принялась заламывать пальцы. Фэй протянула ладонь и взяла пугало за руку. Та была холодной и мокрой, но держала крепко.

– Вот, моя милая, – сказала Фэй, и они вместе молча прочитали надпись.

Сюзанна Габриэль

Родилась в 1868 году, умерла в 1890 году

по Божьей милости.

Наша Сьюки

– У меня остались некоторые из ее воспоминаний, некоторые из ее обид, – сказала Сьюки. – Я стала чем-то, чего она никогда не могла вообразить даже в своем самом фантастическом сне, и я не совсем понимаю, что я такое.

– Думаю, ты можешь быть той, кем себя назовешь, – сказала Фэй. – Хочешь быть Сьюки, тогда будь ею.

– В этом-то и беда, – сказало пугало, со скрипом повернув голову к Фэй. – Я не думаю, что хочу этого.

С дальнего конца кладбища донесся плач.

– Я хочу к мамочке.

Фэй и Сьюки поспешили туда, где на коленях перед камнем стояло пугало в заляпанной грязью ночной рубашке. Оно колотило по земле и пиналось. Фэй прочитала надпись на камне.

Агнес Шусмит, родилась в 1593 году, умерла в 1600 году.

– Хочу к мамочке, – вновь захныкала Агнес, обхватив себя руками. Другие пугала бросились ее утешать.

– Вот моя, – раздался другой голос, и, обернувшись, Фэй увидела пугало, напоминающее черного дрозда, которое указывало на мраморное надгробие. – Бенджамин Уэксфорд – это я. Родился в 1829 году, умер… умер в 1871. – Бенджамин, рухнув на землю и скрестив ноги, положил руку на мрамор. – У меня… у меня была семья.

Вокруг раздавались новые крики, все больше и больше пугал узнавали свои имена и вспоминали прежнюю жизнь.

– Что с нами будет? – спросила Сьюки у Фэй. – Мы… мы не принадлежим этому месту, не так ли?

– Нет, малютка, думаю, что нет, – подтвердила Фэй. – Вы можете остаться, но…

– Он сказал, что у нас есть время до рассвета. – Сьюки обратила взгляд на слабое зарево на горизонте.

Редкий путник проезжал через деревню Вудвилл, особенно ночью. А если бы кто и проезжал, то наткнулся бы на необычное зрелище. Вереница жителей деревни шла по Вуд-роуд рука об руку с пугалами. Люди вели их обратно к полям, где их нашел Кефапепо.

Крестовина Сьюки на поле Гарри Ньютона уже была занята пугалом Крэддока, поэтому Терренс, Берти и Фэй сделали для нее новую. Сьюки выбрала место на возвышенности, откуда было хорошо видно аббатство Терфилд и море.

Фэй прихватила фляжку с чаем и осталась со своей новой знакомой до конца ночи, держа ее за руку.

– Возможно, я мало что помню из прежней жизни, – сказала Сьюки, – но я знаю, что жила и была любима, и этого достаточно. Сердце все помнит.

К ним присоединился рассветный хор воробьев, дроздов, крапивников и галок.

– Не думаю, что мне доводилось слышать что-нибудь столь же прекрасное. Меня переполняет счастье, когда я слышу их пение, – сказала Сьюки, ее стежки сложились в улыбку. – Хочу, чтобы этот момент длился ве…

Солнце выглянуло из-за моря, заливая его золотистым светом. Фэй почувствовала, как рука Сьюки обмякла. Ее вышитая крестиком улыбка застыла навеки.

38 Вера Файвтрис

Фэй побрела через поле обратно в деревню. Каждый шаг давался ей тяжелее предыдущего, и она с нетерпением ждала, когда можно будет надолго заснуть, оставить все эти странности позади и больше никогда не заниматься магией. К ней присоединились и другие, в том числе отец, Берти и Шарлотта. Никто не произнес ни слова. Фэй взяла отца за руку, и он слегка сжал ее.

– Я так и не поблагодарила тебя, – сказала она Берти, пока они шли.

– За что?

– Ты дождался меня, – ответила Фэй. – Когда я заблудилась в лесу. Все остальные разошлись по домам, а ты ждал меня. Я этого не забуду, Берти Баттерворт.

Изо рта Берти вылетела вереница гласных и согласных звуков, прежде чем сложиться в неуклюжее:

– Не за что. – Он вытер бисеринки пота с верхней губы и продолжил причмокивать.

– Ты в порядке, Берти? – спросила Фэй. Он выглядел бледным, будто в любое мгновение мог потерять сознание.