Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль

Я тоже, когда щикатнулся[147], то понял, мой прикол просто так не закончится, сделал ноги, отчалив в золотоглавую, по дороге изорвав в клочья его мусорскую ксиву[148]. Легавые не были бы легавыми, если бы не захотели отомстить. Но как! Почерковедческая экспертиза не могла доказать, что слово ЧЁРТ было написано именно мной, потому что были печатные буквы, да еще плясали. Чай не за партой писал, в садилышке[149]. А больше никаких зацепок не было. Но дело на всякий случай открыли и пролежало оно много лет, пока я не объявился. И надо же было такому случиться, чтобы один из мусоров, который узнал, что я в городе, был один из той троицы легавых, но уже чином повыше.

Но был еще один эпизод, немного похожий на первый, хотя в другом районе Махачкалы, за который пришлось отстегнуть копейку уже на свободе и таким образом я стал «чист перед законом». Но на все это ушло немало времени.

Глава XIV

Non sum qualis eram.[150]

Как только я оказался на свободе, тут же связался с Мариной. До того момента, когда наступало время родов, оставалось всего-то ничего. Ее телефон в Марбелье молчал. Но я позвонил туда на всякий случай, мы ведь договорились, что она будет все время беременности жить в своем родовом гнезде. Но меня ожидал сюрприз. Позвонив ее братьям, я узнал, что Марина уехала в США, к дочери, там и будет рожать. Это все, что они знали. Я даже не знал, радоваться мне этому сообщению или огорчаться. Связаться с ней я не мог, потому что она уехала недавно и обещала как обустроится тут же дать знать братьям, а те, как только я позвоню, сообщат мне ее координаты. Оставалось только ждать.

Следом я позвонил Михоилю. По моим подсчетам он уже давно должен был оказаться в Германии, «проездом через Испанию». Так оно и произошло. Старый еврей во всех подробностях, завуалировано, естественно, рассказал мне о своем вояже. Как познакомился с Мариной, как она ему понравилось и прочее. В его рассказе не было даже мизерной доли беспокойства. Когда узнал о моих злоключениях чуть ли не умолял вернуться в Европу как можно быстрее. Пропади она пропадом, эта Россия, почти кричал он в телефон. Но я его успокоил и пообещал, что скоро буду. На том и порешили.

В принципе, я мог уехать в любой день когда бы захотел, ибо меня в родном городе ничего не удерживало. Но куда именно, пока еще не знал. Все зависело в тот момент от звонка Марины. А пока я решил закончить все мелкие дела, которые, как писал ранее, мог провернуть и вдали от родины. Но главным было конечно же взять копию свидетельства о рождении матери. Казалось бы, проще некуда, но увы. Пока я сидел в тюрьме Махачкалы, государственный архив перенесли. Он остался по тому же адресу, но в другом здании, но и это было бы ничего, но в это самое время многие организации, такие, например, как отдел кадров крупных предприятий, данные о своих сотрудниках, бывших и нынешних, стали переводить в компьютерный архив. То же самое произошло и с данными государственного архива. Так что найти нужную информацию пока не закончат компьютеризацию будет невозможно в силу того, что ее никто искать не будет. Вот такой формулировкой и отделалась от меня сотрудница архива. К сожалению, та женщина-архивариус, которая ждала меня на следующий день после нашего разговора, уже не работала. Но время не стояло на месте.

В предыдущих книгах я описывал в общих чертах чем занимался все эти годы сначала в Дагестане, а потом в Москве, но подробностей не касался. Теперь же я их затрону, но опять-таки только те, которые, как я считаю, будут читателю интересны.

Мусора хоть и не постоянно, но все же на хвосте у меня висели. Поэтому я устроился на работу журналистом. И это с пятью классами образования! Смешно, не правда ли? Такое возможно, наверное, только в Дагестане, но при определенного рода обстоятельствах. Шла война боевиков с властями. Нужно было освещать то или иное резонансное преступление, как правило, это были теракты, а для этого часто приходилось выезжать на место событий, и не раз попадать под шальные пули, а порой и взрывы. Так что добровольцев-журналистов для подобных командировок нужно было еще сыскать. А заставить кого-то никто не мог.

Но я рисковал своей жизнью не потому, что пытался заслужить какой-то авторитет в определенных кругах. Все вокруг и так знали, кто я и что я, и при любом удобном случае тыкали бы в меня пальцем, хоть и за глаза. Так что плевать я не хотел на авторитет и прочие привилегии, зная заранее, что сегодня я здесь, а завтра буду за морями, а может и за океанами, жить и не тужить, возможно иногда вспоминая этот мизерный отрезок из своей жизни. А пока мне просто необходимо было сбить легавых с метки[151]. Сделать так, чтобы они поверили в моё искреннее желание завязать с преступным прошлым.