Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль

У старого еврея не было предела радости, когда я зажал его в своих хилых, но добрых объятиях. Даже он посетовал на то, что я сильно сдал, но я корректно сменил тему. Как же я был прав, когда решил «задавить кушем» врачей. Он мне так и сказал: если бы не твои переводы, я бы сейчас рядом с тобой не стоял, Заур. Я был рад, что смог хоть таким образом отплатить старому еврею за все то добро, которое он для меня сделал. Мы проговорили очень долго. Было о чем. Утром я отвез его в дорогой отель, чтобы он мог спокойно распоряжаться сам собой. Процедуры и лечение были позади, ему нужен был простой человеческий отдых. Остаться сам на сам и подумать, поразмышлять. К тому же Михоиль любил, как и любой старый и больной еврей, одиночество, чистоту, уют, интеллигентное поведение окружающих. Здесь все это было. Родственник было заартачился, «не хотел отпускать», но это были корявые понты. Старые больные люди, к тому же в понятиях этого самого родственника, беспонтовые, никому не нужны, кроме как очень близким людям и я был рад и почитал за честь, что входил в их число.

Здесь в отеле Михоиль открыл новую кредитную карту, он знал, как это сделать лучше меня, на нее Марина скинула ему копейку, достаточную, что бы он мог чувствовать себя в своей тарелке. Окончательно успокоившись я еще некоторое время побыл с ним, а утром следующего дня, заказав такси, укатил на вокзал и уже через полчаса сидел в уютном купе «Красной стрелы». Мне нужно было обдумать несколько дальнейших ходов.

По сути они сводились к тому, чтобы приехать в Махачкалу, обязательно в вечернее время, а еще лучше в ночью, чтобы меня видело меньше знакомых, заплатить и забрать свидетельство о рождении матери, где написана национальность родителей, то есть моих бабушки и дедушки. Было еще несколько мелких дел, которые я мог, в принципе, сделать и на расстоянии, были бы деньги, а они были. И вернуться в Испанию.

Но это легче было спроектировать в голове, нежели проделать в реальной жизни, ибо непостоянство жеманницы Фортуны не всегда приводит нас к результату, который мы хотим видеть. А иногда и вообще относит в такую даль, что порой думаешь: а было ли это все на самом деле? Жизнь так непредсказуема.

Махачкала, аэропорт Уйташ

Не буду описывать, как я еще в поезде приобрел авиабилет до Махачкалы, в то время была, да и сейчас, наверное, существует такая услуга, прибыл в Москву, затем отправился во Внуково, подождал несколько часов и вечером (к сожалению, ночного рейса не было), как и наметил еще по дороге в Москву, авиалиниями Дагестана прибыл в аэропорт Уйташ. Ничего примечательного за этот отрезок пути не произошло. Единственное что, необходимо было, так это держать масть[140], ведь я был подданный Франции, а это значило, меньше говорить, а если уж и возникала необходимость говорить, то хоть и на ломанном, но только французском языке.

Мне не терпелось, хотелось как можно быстрее свалить назад. То, что я увидел на земле, где родился и вырос, повергло меня в шок. Кругом нищета, все ходят злые какие-то. Одна сигарета стоила 2 рубля. 100 рублей считались ощутимой суммой. Хорошо помню девчушку за хлебным ларьком. Я ожидал окончания перерыва в ЗАГСе и ходил туда-сюда возле здания. Смотрю, малышка плачет. Подошел, спрашиваю:

— Дочка, что случилось?

— Обманули, — говорит, — подсунули фальшивую сторублевку. А это почти моя дневная выручка.

Я был в шоке, если не сказать больше. Если здесь подделывают такие купюры, как же они вообще живут?

— Не плачь, — говорю, — все будет нормально. Вытащил и положил на прилавок 100 евро: — Возьми.

— А что это за деньги? — спросила она с такой неподдельной и удивленной наивностью в лице, что я по неволе улыбнулся:

— Это евро, дочка.

— Евро! Никогда в руках не держала. Но здесь выходит огромная сумма, дядечка?

— Это тебе передали два турка из Испании. Бери.

— Какие турки, какая Испания?

Улыбка не сходила с моего лица:

— Да шучу я дочка. Просто живу в тех краях и приехал на родину по делам. Я от всей души прошу тебя, возьми.

В моем голосе она, видно, уловила что-то такое, что взяла молча бумажку, сказала спасибо и быстро закрыв дверь тонара, исчезла.

Дождавшись окончания перерыва, заплатил госпошлину прямо не отходя от кассы и забрав нужные документы. Я хотел было уже уезжать, но меня на улице ждала эта малышка с отцом.

— Ассаламу алейкум, — проговорил он, протягивая мне руку.

— Ваалейкум ассалам, — ответил я, улыбаясь, тут же догадавшись о том, что будет дальше.

— Брат, вот дочка принесла большие деньги, сказала дядя дал от каких-то турков.

Тут я не удержался и впервые со времени прилета стал смеяться почти истерическим смехом. Но вовремя пришел в себя, извинился, и красиво вывернувшись из создавшейся ситуации, поймав такси, укатил восвояси. Но эта девочка и ее отец, пожелавший мне всех земных благ еще долго стояли предо мной в памяти, поэтому, не откладывая в долгий ящик, я в этот же день отправился в государственный архив.