Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль

Не буду зацикливать внимание на Вазике, так кличила Вазгена бакинская братва, но, хоть он и сам не любит особого к себе внимания, проигнорировать его личность было бы с моей стороны верхом неблагодарности. Вазик был коренным бакинцем. То ли Восьмойский, то ли с Монтино[158], точно не помню. Я рассказывал в предыдущих книгах «Бродяга», что мы с басотой махачкалинской в молодые годы часто посещали Баку с гастролями. У меня даже рассказ есть, «Список» называется, напечатан в «Записках карманника». Так вот, виделись мы с Вазгеном в столице Азербайджана, и не раз, просто тесно не контачили. Так что он просек меня в кафешке Стамбула на раз-два, но с подходом решил повременить, полагая что я пасу фраера или машку[159]. Он был, как оказалось позже, домушником и говорят неплохим. Слесарничал классно[160]. А на босяцких сходняках столько шпаны бывало, разве всех запомнишь, тем более, если не коллега по ремеслу. В Баку тогда столько воров проживало, да и съезжалось не меньше, особенно летом. Никто не обращал внимания кто какой нации, вероисповедания и т. п. Но всё кануло в лету после известных событий 12 января 1990 года, когда в Баку начались погромы армянского населения. Армяне покидали родной город, разъезжаясь кто куда. Многие оказались за границей. Кто в США, кто в Европе, а вот Вазика жизнь закинула в Стамбул. Он чисто говорил на азербайджанском, армянском и русском языках, неплохо изъяснялся на турецком, бегло шпилил на английском[161].

Но почему именно Турция? Ведь там, насколько я знал, армянам в свое время было ой как не сладко. Но оказывается, это было не совсем так. Армяне сохранили свою культуру, историю и язык, в том числе и при османском владычестве, благодаря своей религиозной самобытности и крепкому национальному самосознанию. Различные армянские семьи становились султанскими ювелирами, султанскими архитекторами. Шестнадцать из восемнадцати самых важных банкиров в Османской империи были армянами, многие имели статус «зимми» («охраняемые») и представляли собой «нацию, признанную султаном». Обо всем этом мне поведал Вазген за те несколько дней, которые я находился у него в гостях. Кстати, и дом этот, где мы притухали, можно сказать в центре Стамбула, был подарен султаном его прадеду, какому-то государственному деятелю Турции. Но род Вазика происходил из села, которое находилось близ турецкоармянской границы.

Порт Измира

Через несколько дней Вазген проводил меня в Измир, откуда я благополучно добрался до Афин. Но наше общение на этом не закончилось. Позже, бывая в Стамбуле, я обязательно навещал корефана, нам было о чем поговорить. Бывали несколько раз и на его исторической родине, в небольшом городишке на границе. Вазик познакомил меня со многими своими родичами. Он мыслил со мной одинаково, потому что мы были одной крови, а такими корефанами дорожат, особенно люди наших профессий. Бывал он и у меня в гостях в Махачкале, а позже и в Москве. В общем, общались как старые кореша и единомышленники. В последний раз мы виделись лет пятнадцать назад. Он тогда собирался соскочить в Штаты. Интерпол плотно сидел на хвосте[162]. О причине нетрудно было догадаться. На этом наши пути-дороги разошлись. Я не знал где он, зато он знал мой адрес и хату, где я жил в Москве. Так что, здраво рассуждал я, если жив — объявится сам или даст знать, если нет… но о «нет» я как-то и не думал. Такие люди так просто не покидают этот мир. И вот вдруг впервые за столько лет — на тебе, объявился. Сказать, что я был рад, значит ничего не сказать. Ясное дело, я тут же ответил и завязалась переписка.

Вазик попросил меня об одолжении, которое я с готовностью решил выполнить. Тем более, что оно, можно сказать, как гору с плеч снимало с меня одну из мучивших меня проблем, которая, по сути, таковой могла бы и не быть вовсе, вернись я на круги своя.

Буквально за месяц до его сообщения я общался с Мариной, которая собиралась приехать в Москву или в любой другой город или страну, только бы увидеть меня и познакомить с дочерью уже вживую. Я все время откладывал встречу, находя разные причины. Дело в том, что тогда у меня не было денег не то чтобы пригласить кого-либо даже в недорогой ресторан, но и помотаться на такси по Москве. А сказать ей об этом напрямую у меня язык не поворачивался. Она, слишком хорошо изучив меня, даже и предположить не могла подобное. Мы жили в разных измерениях и ей, никогда в жизни не бывавшей в России, понять это было крайне сложно, если не сказать невозможно.

Вазик жил в Штатах, но выехать оттуда не мог. Точнее, мог, но назад в США дорога ему была заказана. Я слишком хорошо его понимал, даже улыбнулся, когда он мне об этом сказал, вспомнив инцидент, который произошел с Мариной много лет назад. Правда, это были два разных случая, но результат мог бы быть один и тот же.