Восемь с половиной часов

Возможно, время – на самом деле совсем не такое, каким мы привыкли представлять его. Человек здесь напоминает считывающие устройство видеомагнитофона с тем отличием, что он может не только воспринимать происходящие на плёнке события, но и воздействовать на их ход в настоящем. Но если мы рискнём изменить всего один из предыдущих кадров, то это может весь сюжет фильма превратить в пустую бессвязную белиберду. Какими бы случайными мы не считали те или иные события, на самом деле любая их очерёдность представляет собой строгую логическую последовательность. К каждому происшествию, если хорошо вдуматься, – найдёшь предпосылки и выстроишь цепочку, в которой даже крохотное, незначимое на первый взгляд событие будет неотъемлемым звеном. Ничего нельзя изменить в прошлом, но вот будущее не может быть чётко предопределено. Раз детей не оказывалось в комнате, значит, они попадали в какую-то другую, параллельную комнату с другим ходом событий. Время нельзя представить киноплёнкой; оно – бесчисленное множество параллельных киноплёнок, каждой со своим сценарием.

Ярослав Карлович не знал ни о каких плёнках, он вообще мало интересовался вещами, не связанными с его работой; но примерно такой ход мыслей посетил его голову. И поскольку каждое мгновение времени – своя лента событий, то вряд ли на неё удастся попасть дважды – вы никогда не переведёте часы с такой степенью точности. И единственный выход – найти ниточку, коридор, соединяющий две ленты. Директор предположил, что такой ниточкой может служить личная вещь человека. Покоя ему не давал именно первый исчезнувший мальчик – Федя, и несколько его вещей у директора как раз имелось. Он сидел в кабинете и поджидал Афанасия Михайловича, которого уже вызвал – теперь для этого достаточно было нажать кнопку электрического звонка, а не дёргать колокольчик. Ярослав Карлович заметил, что управляющему с недавних пор требуется всё больше времени, чтобы подняться к нему. Наконец тот вошёл. Грубые морщины на его лице стали заметно глубже, волосы поседели, спина слегка сгорбилась. Движения хоть и были по-прежнему порывистыми и быстрыми, но стали менее чёткими, появилась суетливость. Старость приходит незаметно. Бегаешь-бегаешь, а потом оглянешься – и годы прошли мимо, в бесконечной суете. Зато Ярослав Карлович не изменился, разве что двубортный пиджак сменил на обычный.

– Проходите, Афанасий Михайлович, присаживайтесь. – Задумчиво проговорил директор голосом человека, готового принести неоценимую жертву науке. – Я тут задумал некоторый опыт… Я сам буду в нём участвовать. – Он думал, как бы ни сказать чего лишнего. Об опытах со временем он никому не рассказывал, и домыслы Афанасия Михайловича на этот счёт его не волновали. – В общем так, я хочу, чтобы вы знали: со мной может что-то произойти, я пока сам не уверен, что.

Управляющий заметно заволновался, взгляд наполнился недоверием и рассеянностью:

– Как же так? Неужели это необходимо?

– Всё, что я делаю, необходимо, пора бы уже понять это. Поверьте, мне самому нелегко далось такое решение. Я просто хочу предупредить вас, чтобы в случае необходимости вы действовали по ситуации. В принципе, я могу просто не вернуться, исчезнуть.

– Не вернуться? Откуда? Да о чём это вы вообще!?

– Афанасий Михайлович! – Заговорил директор приказным тоном, – знаете, чем отличается хороший работник от плохого? Хороший всегда беспрекословно выполняет указания. Решать и выполнять решённое – ни одно и то же, и радуйтесь, что сейчас за вас уже решили, ибо это зачастую сложнее. Вы зайдёте сюда полвосьмого утра, и в любом случае будьте осторожны. Идите.

Управляющий поднялся с кресла с крайним замешательством на лице, и поспешил к двери. Но на выходе замешкался. Видя его нерешительность, директор нетерпеливо произнёс:

– Ещё что-то?

– Да… Я хотел сказать вам насчёт моего сына, Виктора… да вы всё заняты…

– Говорите.

– Он усидчивый и устремлённый, скучно ему прислуживать-то вам, вот я и подумал – может, я могу ввести его в курс дела хотя бы кратко, ведь меня скоро заменить придётся.

– Не нужно с такой безысходностью говорить об этом. Никто не знает, когда и кому нас придётся заменять. Но я подумаю над вашими словами. – И директор указал на дверь.

Слова Афанасия Михайловича на минуту отвлекли его от своих проблем. Действительно, скоро управляющему нужно подыскивать замену – он стал менее расторопным. Или, может, посвятить его в некоторые секреты и дать те препараты, которые принимает он сам и пока чувствует себя отлично? С проверенными людьми работать всегда надёжнее. Но самолюбие тут же о себе напомнило – никому нельзя доверять на все сто, ведь никогда не знаешь, что происходит в чужой голове. Ярослав Карлович чётко решил, что о тех чудодейственных веществах он не расскажет никому.