Восемь с половиной часов

Чувствуя, что сознание покидает его, директор отпрянул назад к прогнувшейся под ним стене. Казалось, всё его тело превратилось в один страх, больше он ничего не ощущал. А что, если на лестнице ещё такие твари присутствуют? Или похуже? Всё равно – вернуться можно было только из той комнаты. Поскальзываясь на слизи, директор побежал наверх и благополучно добрался до своего кабинета, и стал как вкопанный. За столом, в своём кресле, сидел он сам, Ярослав Карлович, правда такой же неестественный, гладкий, и что-то преспокойно писал в журнале. Но взгляд реального директора остановился на существе за креслом – небольшого роста, не выше спинки кресла, со спутанными грязными волосами, закрывающими лицо. Достаточно было видеть его гнилыё нижние зубы и растрескавшуюся губу, чтобы новый прилив ужаса вновь сковал движения. Ярослав Карлович вдоль шкафов с книгами стал двигаться к комнате; задетые им книги вываливались и при соприкосновении с полом рассыпались в пыль. Наткнувшись на кресло, он упал; кресло сложилось словно картонное и тоже превратилось в песок. Мир будущего оказался непрочным, хуже стекла. Уже плохо понимая, что происходит, директор дополз до комнаты и закрыл изнутри дверь. Снова это гулкое тиканье часов… Дрожащими руками он достал из кармана листок из книги, новый пузырёк с жидкостью. Смятая в ком бумага никак не хотела лезть в бутылочку, половина жидкости вылилась в ящик… Взял часы, показывающие девять, и перевёл назад. И снова закружилась голова, уставшее сознание отключилось вовсе и не было ощущения, что тебя поклеточно растягивают.

Яркий свел лампочки бил в глаза, от этого директор очнулся. Он обнаружил себя на полу, рядом с опрокинутым стулом. И с невероятным упоением услышал тихий шум деревьев за окном, такой привычный, такой добрый. С трудом поднялся на ватные ноги, всё тело била крупная дрожь, руки тряслись, голова раскалывалась. Он добрался до диванчика в коморке между комнатой и кабинетом; там его и нашёл утром Афанасий Михайлович.

Нетрудно догадаться, что то, где побывал Ярослав Карлович – всего лишь один из возможных вариантов развития событий. Наше тело материально, как и наш мир, и существовать одновременно в нескольких измерениях мы, слава Богу, не можем, иначе бы мы могли встретить не только своего двойника, но и совершенно неизвестных существ с неизвестными намерениями. Впрочем, те, которых увидел директор, были, надо полагать, результатами его же опытов, и они попали туда вместе с подопытным, и соответственно были материальны, потому и не создавали впечатление двухмерных картинок, а издаваемые ими звуки, как и тиканье часов – объекта, связывающего эти миры – гулко разносились в пространстве, не встречая на пути никаких преград, ведь звук – это волны, передающиеся между частицами, а те стены, мебель, окна, деревья – всего лишь несуществующая картинка, и звук проходил сквозь них, словно их и не было, ему просто не от чего было отталкиваться. Хочется верить, что наш мир – единственно верный и материальный, а все остальные – это его прототипы, оболочки, которые могли бы стать истинными при другом развитии событий, пусть и несильно отличающегося от настоящего, ведь некоторые действия могут фундаментально изменить ход истории, а другие едва ли будут заметны. Мы являемся неотъемлемой частью нашей реальности, и наши прототипы существуют тоже, но в виде пустой скорлупы, не обладая никакими присущими человеку свойствами, потому и глаза – зеркало души – у них отсутствуют.

Но, в чём только что убедился великий учёный, существует способ побывать в тех параллельных измерениях, хоть и изменить там ничего нельзя, ибо ты не заглядываешь в будущее собственной судьбы, да оно и понятно – будь у нас такая возможность, мы бы могли повлиять на свою судьбу, изменить её, и тогда то, что мы видели в будущем, уже не являлось бы правдой. То есть это само по себе не имеет смысла и лишний раз доказывает, что видеть мы можем лишь один из бесчисленного многообразия сценариев жизни. Однако проведённые директором предыдущие опыты подтверждают мысль, что повлиять на реальность можно лишь единственным способом – попросту исчезнуть. Что ж, внезапное исчезновение иногда позволяет изменить многое, в том числе и спасти жизнь, если вы, допустим, исчезли бы из падающего самолёта. Правда, вполне логично, что и вернуться вам придётся тужа же – в самолёт, но это нужно сделать гораздо позже, когда он уже не будет представлять опасности и превратиться в кучу сгоревших обломков. Тем хуже, правда, если он упадёт, скажем, в океан…