Восьмая муза

— Вы не представляете, что это за человек, — говорил Ляхницкий, обращаясь ко всем. — В 62-м году мы с ним ударили по голштинцам и помогли взойти на престол нашей бесценной матушке Екатерине. Он шел впереди и дрался как лев.

— Ляхницкий, — тихо сказал Новиков.

— Если бы не он, государыне бы не видать короны, как…

— Ляхницкий, — укоризненно произнес Кутузов.

— Нет, сегодня мы выпьем по бокалу вина за нашу встречу!

Скрипнула дверь, и вмиг все замерли. Вошел генеральный визитатор. Ляхницкий съежился и замолчал.

Генеральный визитатор прошел к высокому креслу и сел в него, радушно обведя рукой накрытый стол, приглашая к трапезе. Вольные каменщики оживились, зазвенели тарелки, ножи, бокалы. Открылись блюда при полном параде, плотоядно заблестели глаза, умаслились губы. Великое таинство куда-то отлетело, и над ухом у Новикова шумно дышал Ляхницкий.

Пока длился ужин, Ляхницкий молчал. Он яростно грыз гусиную ножку и косился на Новикова, словно боясь, что тот отнимет.

Новиков вслушивался в разговоры мартинистов. Один слева рассуждал о необыкновенных литературных способностях государыни и приводил в доказательство ее слова: «не пописавши, нельзя ни одного дня прожить». Другой, сидящий напротив, упрекал соседа за то, что тот вчера ударил бубновым тузом, когда надо было бить дамой той же масти.

После ужина Ляхницкий схватил Новикова за руку и оттащил в сторону.

— Сказывают, ты знаком с архитектором Баженовым. Друг мой, сведи меня с ним. Он близок особе великого князя Павла Петровича.

— Ах вот куда ты метишь!

— Павел Петрович — светлейшая голова. И кому, как не ему, быть на троне.

— Однако матушка его не любит.

— Она боится, что он отомстит за убитого отца — императора Петра Федоровича. — Ляхницкий наклонился к уху Новикова: — Она уверена, что он ее зарежет!

— Полно вздор молоть!

— Ах наивный кузнечик! Если престол займет Павел Петрович, то масонство расцветет необыкновенно. У мартинистов будет властительная поддержка, и масонство покорит весь мир.

— Я не хочу покорять мир, — хладнокровно ответил Новиков.

— Ты скучен, как пастор. Но пойми, Павел Петрович любит немцев, и масонские связи охватят всю Европу.

— Но ты же не любишь немцев. Отчего хлопочешь?

— Времена меняются, и мы меняемся с ними… — важно заметил Ляхницкий.

— Мы так быстро меняемся со временем, что не успеваем понять, кто же мы. Так кто же ты?

Ляхницкий скрипнул зубами и отошел.

Добрый малый… Они все зовут его добрым малым, а он запорол в своей деревне двух крестьян до смерти. Как же можно принимать его в масоны?

Новиков огляделся — братья мартинисты разбрелись по углам: кто продолжал ужинать, кто сражался за зеленым сукном. Из соседней комнаты доносился стук бильярдных шаров.

Генеральный визитатор дремал в кресле.

Николай Иванович медленно вышел в прихожую и стал одеваться. Его окликнули. В дверях стоял Кутузов и тревожно смотрел на него.

— Не уходи! — Кутузов умоляюще приложил руку к груди. — Я понимаю твое настроение, но не уходи…

Новиков шагнул ему навстречу. Движение вышло резким, порывистым, и Кутузов, глядя робко-вопросительно, немного отступил. Новиков положил ему руку на плечо.

— Алексей Михайлович, скажи, что есть истинное масонство? — чуть слышно спросил он, и глаза его наполнились слезами. Кутузов страдальчески сморщился и стыдливо прикрыл дверь в комнаты. Вся поучительность соскочила с него, и он заговорил быстро, запинаясь, словно ученик на экзамене, но тоже понизив голос:

— Нет, ты не должен смущаться сегодняшним вечером. Просто генеральный визитатор устал и разрешил немного развлечься.

— Скажи, что есть истинное масонство? — спокойнее, но все так же упорно спрашивал Новиков, отирая платком слезы. — Я полагаю, что масонство есть нравственное исправление посредством самопознания и просвещения. Затем и пришел сюда, чтобы пройти по путям христианского нравоучения. Но Ляхницкий? Зачем он здесь? Чтобы вести политические интриги? Вкрасться в доверие к наследнику?

— Не думай о Ляхнипком. Он случайный гость. Думай об истине!

— Что есть истина?

Кутузов проникновенно прижал обе руки к груди. Наступила торжественная минута, и Новиков ждал ответа как приговора.

— Всякое масонство, — сказал Кутузов, — имеющее политические виды, есть ложное. Власть, интриги, зависть не могут владеть вольными каменщиками. Истинное масонство малочисленно. Истинные масоны не стараются принимать больше членов. Они пребывают в тишине и размышлениях. Их цель — нравственное совершенствование людей.

— Значит? — еле слышно сказал Новиков, указывая на дверь.

— Значит, сия ложа неистинна, — в ответ прошептал Кутузов.

Оба замолчали, удрученные крамолой, которую изрекли. Новиков потянулся за шубой…

Они шли по заснеженному Петербургу, и Кутузов стал рассуждать о шведском масонстве, которое из-за близости Стокгольма сильно повлияло на петербургских мартинистов, и об истинных масонах, которых много в московских ложах, и это не случайно: кровь у московских жителей теплей и жизненная сила — архей выше, потому как у петербуржцев архей придавлен сырым балтийским ветром.