Воспоминания

Прости ей, Господи, ее помышления! Прости и допусти ее очиститься от грехов!..

Как много зла, как много зла кругом сеют те, кто разжигают злобу против старца!

А он всех их великодушнее. Мужа этой несчастной обласкал. Обещал все сделать, чтобы не было разговоров.

Смерть жены генерал В. объясняет как припадок ее душевного заболевания.

* * *

Вчера Мама говорила:

– Получила от Папы письмо, где он пишет, что ему с утра нездоровилось и мысли всякие беспокоили. А перед обедом получил от старца телеграмму – и точно все прояснилось. Помолился. И так стало легко и радостно на душе. И уже ничего не страшно. Все тяжелые мысли отошли.

«И еще, – пишет Папа, – передай нашему Другу, что всякое от него слово для меня тут как великая радость. Оживаю душой».

Мама сказала мне, что не знает, что писал старец Папе и чем была вызвана эта телеграмма. Когда она спросила у старца (передав ему слова Папы), о чем он писал Папе и почему вдруг написал, тот ответил:

– Писал, потому такое мне видение было, что мучают Папу злые мысли… от злых людей… А что писал, не помню. Писал, что велел мне голос. Писал, что от Бога писалось.

* * *

Великие княжны с Маленьким любят кататься по чухонской деревне Баболово[283]. Поехали вчера. Когда ехали большой дорогой, встретили свадебный поезд. Очевидно, там были пьяные и по адресу детей крикнули что-то неприличное. Олечка, которая хорошо знает язык, испугалась и сказала Теглевой[284], что надо вернуться.

Полагали узнать, кто эти скандалисты, но Олечка умоляла никого не трогать и так печально сказала:

– А я думала, что они нас любят.

Больше в эту деревню не ездят.

* * *

Странные это были люди. Я не знаю, кто и как их допустил. Но Мама их видела, и это произвело на нее сильное впечатление. Было это так. Мама обходила лазарет. Один из раненых офицеров, умирающий, глядя на Маму, сказал:

– Ваше величество, за что вас так ненавидит русская армия?

Мама не сразу поняла, так как он говорил очень тихо. Но я расслышала и поняла его, так как он еще накануне говорил мне, что в армии, среди офицерства, Папу жалеют, а Маму ненавидят.

Когда я подошла к Маме, она была взволнована и спросила:

– Что он сказал?

Я сказала, что он просит помолиться за него.

– А о какой ненависти он говорил? – переспросила Мама.

Я не успела ей ответить, как услыхала какой-то шум в передней.

Сестра Воскобойникова[285] испуганно сказала мне:

– Там какая-то депутация из крестьян, хотят видеть Маму.

Я не успела выяснить, кто и что, как услыхала голос Н.И.[286] (наша отрада):

– Это наши. Земляки Григория Ефимовича.

Я сказала Маме. Она усталым голосом просила:

– Если от Григория Ефимовича, надо принять.

Их было пять человек. Старший, лет под шестьдесят, опустившись на колени, подал маме какой-то лист, а на словах прибавил:

– Мы за тебя Богу молитвенники. Не оставь нас.

Мама подняла старика и сказала, что даст ответ, чтобы они сказали, куда ответ направить.

Они сказали – в Ярославское подворье.

Когда мама вернулась, оказалось, что это «челобитная» от общины крестьян из Царицына: они молят Маму примирить старца с Илиодором, который умирает на чужбине[287]. «А если, – пишут челобитчики, – этого примирения не будет, то случится большое несчастие, ибо от их взаимной злобы родится Антихрист».

Когда Мама передала эту челобитную старцу, он сказал:

– Они у меня были, просили дать пропуск к Маме. Я дал. Пущай не думают, что я отгораживаю Маму от народа…

Но, очевидно, самой челобитной старец не читал, так как принял их по возвращении с обеда, который для него устраивали банкиры. На вопрос, как же быть, что ответить, старец сказал:

– Надо дать денег – я выясню, сколько, – чтобы отправить их домой. Направить, если нужно, хозяйство. Ну и на храм пожертвовать… А относительно Илиодорушки сказать, что я, мол, Григорий, молюсь о том, чтобы его душа смягчилась.

Депутации, по выяснению старца, было отпущено две тысячи рублей и посланы дары в храм. Ответ давал сам старец.

Но кто эти люди?

Старец говорит, что старик, по имени Фаддей, сектант-бессребреник, называет себя «миротворцем», ходит по деревням, и где случится ссора – старается примирить спорящих. Его все знают в Тобольской губернии. Мысль о примирении старца с Илиодором преследовала его несколько лет. Очевидно, сделалась манией.

В заключение в челобитной сказано:

«Великая царица, мы молимся: да придет мир на землю, да прекратится страшная война. Ибо в каждом убитом на поле брани погибает душа человеческая. И это порождает скорбь».

Мама сказала:

– Это голос народа. Требуют мира.

Старец поцеловал ее в голову.

* * *

Ужасно! Ужасно! Они нас перехитрили. И общественное мнение за них. Если бы наши дипломаты были хоть немного дальновиднее, то они должны были бы это заранее предвидеть. Но они чувствуют удар не ранее, чем хватят их обухом по голове. Идиоты! Хотя бы знали такую простую истину, что мошенничать надо с умом.