Воспоминания

Вечером в гости, редчайшие за последние годы у нас в Ключах, пришли наши соученицы по МГУ, подруги Марины: Наташа Августинович (Алимова), Галя Павелковская, Рита Иващенко. Было весело и грустно, за сытым столом многое вспоминалось. Всех с удовольствием одарил четырехтомником стихов. Судьба соучеников в целом сложилась по-разному. Первой «ушла» Лена Матусовская, оставив в миру после себя книгу о малоизвестном тогда американском искусстве. Нет уже ни Марины Бессоновой, которую считали наиболее талантливой из нас, ни одаренной и трудолюбивой Аси Богемской, недолго проработавшей заместителем директора в ГМИИ им. Пушкина. Благоденствует и красиво стареет Кирилл Разлогов, авторитет в истории кино. Крупнейшим специалистом по истории костюма стала Рая Газман. Миша Фадеев, Наталья Августинович стали галерейщиками. Знатоком и специалистом по древнему оружию считается Миша Горелик. Элла Пестон давно уже доктор наук, автор исследований об Абрамцево, мамонтовском кружке, Васнецове, Поленове. Лариса Кашук – авторитет по искусству нонконформистов, автор хроники этого движения. Юра Кублановский стал известнейшим поэтом, лауреатом всяческих литературных премий, переведен на многие языки. Часто выступает по телевидению и в прессе с этакими «отеческими» поучениями. Сомнительно. Нет с нами и матушки Натальи Изопольской, жены отца Николая. О судьбе многих я не знаю, но в целом на долю нашего поколения особых катастроф не выдалось. Если не считать перестройки, развала страны, ельцинского беспредела. Все как-то «пристроились» худобедно-богато. О себе не говорю, все «блага» получены при советской власти и без особого компромисса с нею. Ходил «боковой» дорогой. Не любил власть, но и не спорил, хотя и не кланялся. Лучшее время «для дела» была перестройка. Обманулись, а что до «сейчас», читайте в стихах.

Последние годы местом наших встреч стали похороны и тризны. Нашего учителя, любимого преподавателя, крупнейшего ученого с мировым именем Дмитрия Владимировича Сарабьянова. Блестящего ученого, знатока архитектуры и борца за сохранение наследия ее в нашей стране Алексея Ильича Комеча. Реставратора «всея Руси» Саввы Васильевича Ямщикова, моего друга. Лидии Ивановны Иовлевой, заместителя директора Третьяковской галереи. Вити Шередеги, неутомимого защитника облика Москвы и древнерусских городов. Художников, поэтов, коллекционеров, искусствоведов, просто добрых друзей – мартиролог бесконечен.

Когда-то с Соней Черняк и Анатолием Брусиловским мы в «Новом Эрмитаже» устроили «под занавес» выставку «Пантеон русского андеграунда». Были замечательные портреты-фотосъемки Брусиловского, под каждым одно-два произведения запечатленных на снимках художников, включая и трех поэтов. Из тридцати ровно половины уже тогда не было в живых. Что же говорить о сегодняшнем времени. Моих сверстников – и тех осталось не много, всем восьмой десяток пошел. Хорошо, что не забыты мастера прошлого. Чествуем их, поклоняемся таланту. Малевич, Татлин, Шагал, Кандинский, Попова, Веснины, Ларионов – Гончарова. Сколько с ними связано в Москве. Потому и наведываемся в Немчиновку, Трехпрудный, Зубовскую площадь, Остоженку, Кривоарбатский. Показываем друзьям, студентам, любителям искусства. Пишем статьи и книги, открываем выставки, снимаем фильмы.

Меж суеты ежедневных дел: стихов, бассейна, ссор, встреч, выставок, дачных пререканий со сторожем-бездельником готовилась выставка в армянском «Тапане» и, главное, в Саратове «шестидесятников», куда отправились семьдесят работ в начале марта. Открытие намечалось в домике П. В. Кузнецова 14 марта, а 15-го – мой вечер с рассказом о коллекции и чтением стихов. Вспоминаю, как по случайному недоразумению я еще при жизни художника не попал в его мастерскую в Москве, куда нас водил Д. Сарабьянов. Гораздо позже, уже в семидесятые годы, мне через «якиманскую» (тогда ул. Димитрова) комиссионку достались черно-белые рисунки с павлинами, арыками и восточными деревьями, чайханами и развалинами древности. Сколько же за эти годы ушло из рук, какие блестящие гуаши, акварели – поколение нынешних собирателей не поверит.

Восьмого марта справляли Масленицу, накануне был яркий весенний день, температура поднялась с минус двенадцати до плюс двух. Традиционно вручил Марине огромный букет тюльпанов, раззвонил с поздравлениями девицам, «музейным» по возрасту и «музейщикам» по должности. Писалось в эти мартовские дни легко и днем и ночью, особенно на даче. Чистые дорожки, густой «невпроворот» воздух, яркое солнце «для увеличительного стекла» (так в детстве поджигали старую траву), Фабка с ее рыком на чужих – все отгоняло традиционную весеннюю депрессию. За Игоря все равно переживал, Косте подарил гравюру Пиранези и «Натюрморт с рыбками» Люрса – все для интерьера, уж точно не дешевое. Вскоре услышу «благодарность» в словах, которые не перескажешь. Не впервой.