Воспоминания

Игорю 12 лет, 1983

Наши дети: Костя, Игорь и Катя с другом Игоря, середина 1980-х

На даче в Зеленоградской, лето 1985-го

Косте пять, Кате четыре, лето 1985-го

Игорь с женой Мариной

Родители моей жены Марины – Вера Ивановна и Константин Иосифович

Папа и Костя на моем дне рождения, 2006

Свадьба Кати и Алексея 3 августа 2003

С Алёшей и Катей на вернисаже, 2006

Ветеран Министерства финансов

Мой день рождения в «Золотых Ключах», 2006

Юбилей Марины на даче в Загорянке, 2006

Дача в Зеленоградской

Новая дача в Загорянке

Стасу Намину и его ансамблю «Цветы» я «психоделическим» шрифтом оформил первую гибкую пластинку, мы подружились, встречались и после моего ухода из «Мелодии». Замечательные моменты были в работе с Леной Камбуровой – редким человеком. Она приняла мой вариант оформления ее пластинки, хотя я сделал его черно-белым, безжалостно исполосовав фотографию на фрагменты. Эффектно, драматично. Недолгие, но теплые встречи были с Вероникой Долиной – вот бы показать ей теперешние мои стихи. Об ансамбле «Мелодия», Гараняне, Фрумкине нужна отдельная книга.

Гаранян и его сотоварищи были виртуозами, многие прошли школу Олега Лундстрема и вовсе не были похожи на анекдотических «лабухов»-интеллигентов, подтянутые профессионалы. Не думаю, что уровень их исполнительства отставал от музыкантов оркестра Рея Конниффа, а может, и Глена Миллера. Среди наших ВИА выделялись, на мой взгляд, грузинский «Орера», белорусские «Песняры», «Самоцветы» Юрия Маликова – с его сыном Дмитрием мы встречались во время моей работы в «Новом Эрмитаже».

Нечастые встречи были с Давидом Тухмановым, хотя комментарии его тогдашней жены я не переносил. Пугачеву только видел, она уже «вышибала дверь ногой» у нашего начальства. О Высоцком умолчу, а вот о «Машине времени» и Макаревиче сказать хорошего ничего не могу. Только убогие и импотенты, предпочитающие насилование любви, способы призывать «прогнуть мир». Все последующее поведение этого «кумира плагиаторов» (плюс позиция по Крыму и Донбассу и др.) не вызывало в дальнейшем у меня удивления.

Многое забылось, осталось в памяти неясным слепком. Скажем, посещение Леонида Осиповича Утесова с его тонкой коллекцией живописи «Союза русских художников» и роскошной мебелью карельской березы. Или встречи с Зацепиным в его квартире, превращенной в студию звукозаписи. Чертовский талант «не нашего разлива».

Та творческая, да тогда и главная для меня составляющая часть работы в «Мелодии» расширяла и какие-то связи и отношения с другими организациями. В ЦДЛ (Дом литераторов) я бывал не только из-за элитарного ресторана, кафе и баров, но и по делу. Там работал Миша Пазий, бессменный фотограф всей литературно-художественной элиты, теперешний мой сосед по даче в Загорянке. Если «шла» пластинка «литературная», то только к нему – огромный выбор фото литераторов, чтецов, артистов.

Я уже не говорю о Доме композиторов, Доме архитекторов (исключаю, правда, Дом Союза журналистов – членом этой организации я стал только в 1990 году, а до того попасть и в ресторан его было немыслимо трудно), ну и почти родной ЦДРИ, где с 1966 года я участвовал почти во всех ежегодных выставках большей частью с дизайном своих конвертов.

В эти годы я был «на подъеме», понимал, что занимаюсь своим делом на своем месте, много работал, выставлялся, писал и статьи. Все успевал, хотя мешал нажитый «грех» русской болезни. Заработки, как теперь говорят, «зашкаливали» – две-три тысячи рублей ежемесячно, «гешефты» под конец семидесятых не всегда честные. Когда говорят о всеобщей бедности в СССР, низких зарплатах и заработках, исключая «торговлю», «цеховиков» и другой криминал, то редко упоминают творческих работников: писателей, «выездных» журналистов, кинематографистов, драматургов, да и нашего брата, художников, иллюстраторов, оформителей, монументалистов. Не секрет, что среди нас были и «рублевые» миллионеры. Те, кто работал в полиграфии, не были особенно богаты, но при зарплате 200–250 рублей могли за счет гонораров получать вдесятеро больше. «Главные художники» всегда передавали друг другу выгодные заказы, а «у себя» выписывали гонорары на внештатников втайне от «всевидящего ока» ОБХСС. Собственно, из этого складывались и мои заработки, усвоенные еще со времен «Стройиздата».

Работа в «Мелодии» была интересно творческой и крайне выгодной и престижной. Несмотря на то что позднее, приобщившись к собирательству, я большую часть гонораров (не зарплату) тратил на покупку картин, оставались, что называется «излишки». Марина была довольно равнодушна к драгоценностям, но все-таки любила хорошую одежду, особенно для детей, и предпочитала удобный и комфортабельный летний отдых. Ни о каких заграницах тогда и не мечталось, ей удалось только один раз (до конца восьмидесятых годов) съездить в Венгрию, я уже о «загранке» и не заикался – профессия не позволяла, а то, что материал в вездесущем КГБ на меня существовал, не сомневался. Вряд ли в нем было что-то криминальное, но клеймо «классово чуждого» подразумевалось.