Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России

Они открыли рот от удивления, когда я снял пальто, и они увидели мою военную форму, но тут же поняли, что это знак моей высокой оценки всего того, что они сделали для меня. Они сочли это за большую честь, и мы провели по-настоящему приятный вечер. Думаю, что боги одобрили мой поступок, потому что позаботились о том, чтобы я благополучно вернулся к своим норвежским друзьям в ранние утренние часы.

Через несколько дней я присоединился к миссии господина Локкарта на Николаевском вокзале, где мы сели на специальный поезд, с которого после многих дней пути мы сошли в Финляндии. Я благополучно выбрался из России. Первым делом я телеграфировал в Лондон, чтобы получить новые инструкции, и пришел в некоторое смятение, когда получил приказ проскользнуть назад в Россию на несколько недель. Так что одной темной и морозной ночью я ступил в ледяную воду и поплыл через реку, которая образует границу между Финляндией и российским городом Белоостровом.

У меня ушли три недели на то, чтобы выполнить полученные указания, и я приземлился в Лондоне рано утром в день заключения Компьенского перемирия 11 ноября 1918 г.

Глава 30

Через несколько дней после прибытия в Лондон меня вызвали в штаб-квартиру секретной службы для разговора с начальником. Его канцелярия находилась на последнем этаже одного лондонского здания, выходившего окнами на Темзу; различные кабинеты, коридоры, входы и выходы настолько напоминали кроличью нору, что у меня ушло некоторое время на то, чтобы разобраться с географией этого места. Перед встречей с начальником меня отвели в кабинет полковника Фредди Браунинга. Полковник Браунинг был одним из самых благожелательных и великодушных людей, с которыми я когда-либо встречался, а также директором многих компаний, включая гостиницу «Савой». Его утрату остро переживали его многочисленные друзья, когда он умер несколько лет тому назад, и для лондонского неудачника безвременно скончался друг, к которому можно обратиться в беде. Я не имел ни малейшего понятия о том, что полковник Браунинг – мой давний знакомый – работал в разведке, и наша встреча была самой радушной.

Через несколько минут он повел меня наверх к начальнику по сбивающим с толку коридорам. Начальник – невысокий, массивный седой мужчина с проницательным взглядом и сурово сложенными губами, которые через секунду могли принять ироничный изгиб, – был в военно-морской форме.

Он сидел за письменным столом, на котором стояли три или четыре телефона. Другие телефоны висели на кронштейнах на стене. С полминуты он неспешно осматривал меня; ни до этого момента, ни когда-либо после – никогда в жизни меня еще так внимательно не рассматривали.

Потом он шагнул вперед, пожал мне руку и попросил меня устно доложить о своей последней работе.

Забавно было думать, что я пришел в разведку случайно, а не целенаправленно, что до этого утра, хоть я и не занимался последний год ничем, кроме разведывательной работы, я не знал своего шефа и официально не работал в его департаменте. Думаю, самым приятным воспоминанием об этой встрече было одобрение шефа, нескрываемое восхищение и похвала выполненной мною работе. В конце беседы я попросил отпуск и получил месяц на то, чтобы хорошо отдохнуть.

Увы, меньше чем через неделю я снова был вызван к нему в кабинет. Тем временем я повидался с Рейли, который благополучно вернулся из России, и я не удивился, когда явился к шефу и увидел его там. Нужна была важная информация о Черноморском побережье и Юге России для мирной конференции, которая должна была пройти в Париже в конце года, и меня попросили согласиться поехать с Рейли, чтобы получить ее. Нам нужно было покинуть Лондон в тот же день, но, так как война закончилась, я не горел большим желанием продолжать свою работу в разведке. Я бы предпочел вернуться в Королевские ВВС и поэтому колебался, прежде чем ответить. Шеф, который видел мои колебания, был чрезвычайно добр и великодушен и обсуждал со мной этот вопрос скорее как друг, нежели старший по званию офицер. Именно его доброта и понимание, в конце концов, утвердили меня в желании ехать с Рейли.

За два коротких часа, которые оставались до отхода поезда в Саутгемптон, мне нужно было многое сделать: попрощаться, собрать вещи, отменить встречи и столь желанный отпуск. Рейли рвался в эту поездку и не мог выносить ту неторопливость, с которой я покинул здание вместе с ним. Мы должны были промчаться через Париж в Марсель, откуда круизный лайнер должен был доставить нас в Афины. Там мы должны были пересесть на греческий эсминец под командованием британского офицера, который был членом организации шефа, откомандированным на греческий военно-морской флот, и на нем попасть в Черное море в качестве двух английских коммерсантов. Если бы мы опоздали на поезд, то не осуществилась бы вся цепочка пересадок и, что самое важное, мы не попали бы на греческий эсминец.

– Хилл, – сказал Рейли, – мне кажется, что вы не хотите успеть на этот поезд. Ставлю пятьдесят фунтов, что вас на нем не будет.